Он потянулся к столу и схватил медную настольную лампу за подставку. Другой рукой он медленно вытянул шнур из розетки в стене, чтобы лампой можно было свободно размахивать.
Он с трудом сглотнул. Сердце стучало, словно молот. Он тихо высунул ноги из-под одеяла и спустил их на пол.
Медленно и осторожно, стараясь не задеть ничего на столе, он поднял лампу. Крепко сжав ее в кулаке, он бесшумно поднял ее над головой. И резко спрыгнул с кровати.
Из темноты высунулась сильная рука, схватила лампу и вырвала ее из рук Бена. Бен прыгнул в сторону темного силуэта, выставил вперед плечо и толкнул им злоумышленника в подбородок.
Но в то же самое мгновение тот, сделав ловкую подсечку, сбил Бена с ног. Изо всех сил Бен пытался встать, он бил противника локтями, но в его грудь, а затем в солнечное сплетение врезалось колено и вышибло из него дух. Прежде чем он попытался что-либо предпринять, противник обеими руками прижал плечи Бена, придавив его к полу. Бен заорал было, как только снова обрел способность дышать, но широкая ладонь зажала ему рот, и Бен обнаружил, что глядит в лицо своего единственного родного брата, которое так часто являлось ему в сновидениях.
— Ты крут, — сказал Питер, — но я все равно круче.
Глава 7
Асунсьон, Парагвай
Богатый корсиканец умирал.
Впрочем, он умирал уже в течение трех или четырех лет и, вероятно, имел хорошие шансы прожить еще года два, если не больше.
Он жил в огромной вилле, выстроенной в стиле испанских миссионеров, которая находилась в богатом пригороде Асунсьона, в конце длинной аллеи, густо обсаженной пальмами и окруженной многими акрами ухоженной частной земли.
Спальня сеньора Проспери располагалась на втором этаже и, хотя она вся была залита солнечным светом, множество медицинского оборудования делало ее больше похожей на палату интенсивной терапии. Консуэла, его жена, намного моложе своего мужа, уже много лет спала в отдельной комнате.
Открыв этим утром глаза, он не узнал медсестры.
— Вы не та девочка, которая бывает у меня каждый день, — произнес он резким и хриплым от застоявшейся в бронхах мокроты голосом.
— Ваша постоянная медсестра сегодня нездорова, — ответила приятная молодая белокурая женщина. Она стояла возле его кровати и что-то делала с капельницей.
— Кто вас прислал? — настороженно спросил Марсель Проспери.
— Медицинское агентство, — ответила медсестра. — Пожалуйста, не волнуйтесь. Вам это не пойдет на пользу. — С этими словами она полностью открыла клапан капельницы.
— Вы, медики, все время льете в меня какую-то гадость, — проворчал сеньор Проспери, и это было все, что он смог сказать перед тем, как потерял сознание.
Через несколько минут подменная медсестра взяла пациента за руку, пощупала пульс и обнаружила, что его нет. Небрежным движением она вернула клапан капельницы в обычное положение.
А в следующий миг на ее лице внезапно возникло скорбное выражение, и она бросилась бегом, чтобы сообщить ужасную новость вдове старика.
Бен опустился на лежавший на полу ковер, чувствуя, как из рассеченной кожи у него на голове сочится кровь, а в следующее мгновение упал на четвереньки.
Ему было дурно, и казалось, что голова с бешеной скоростью вращается вокруг оси, а туловище замерло на месте, будто голову оторвали от тела.
На него нахлынули воспоминания о похоронах, церемония которых проходила на маленьком кладбище в Бедфорде. Ораввине, который пел “Каддиш”, молитву за умерших: “Йисгадал в...йискадаш шмай раббо...” О маленькой деревянной шкатулке, содержавшей в себе останки, о том, как в тот самый момент, когда шкатулку опустили в яму, броня самообладания, которой прикрывался его отец, внезапно дала трещину, о его стиснутых кулаках, о его хриплом рыдании.
Бен изо всех сил жмурил глаза. Воспоминания все так же яростно атаковали его измученный за минувший день разум. Звонок среди ночи. То, как он гнал на машине в Вестчестер, чтобы сообщить новость родителям. Он не мог сделать этого по телефону. Мама, папа, у меня дурные новости насчет Питера. Последует короткая пауза; неужели мне действительно придется пройти через все это? Что там полагается говорить в таких случаях? Его отец спал в своей огромной кровати. Конечно же, было четыре часа утра, оставался примерно час до того времени, когда старик обычно просыпался.
Снабженная множеством хитроумных приспособлений, механизированная кровать матери находилась в соседней комнате; рядом дремала на кушетке ночная медсестра.