— Не уверена, — ответила Анна.
— Теперь к делу. Вам придется вступить в контакт с разными правоохранительными ведомствами. Вы, как всем будет известно, совершенно открыто проводите расследование убийства. Почему этим занимается агент УСР? Объяснение будет кратким: потому что эти имена неожиданно возникли в ходе проходящего в настоящее время расследования, связанного с мошенничеством в перечислении фондов. Никому не придет в голову требовать от вас раскрытия деталей. Простое прикрытие, без необходимости что-либо тщательно прорабатывать.
— Я буду проводить расследование так, как меня учили это делать, — осторожно сказала Анна. — Это все, что я могу пообещать.
— Это все, о чем я вас прошу, — мягко ответил Бартлет. — Ваш скептицизм может иметь очень хорошее обоснование. Но, так или иначе, я хотел бы получить твердую уверенность. Отправляйтесь в Новую Шотландию. Докажите мне, что Роберт Мэйлхот действительно умер естественной смертью. Или же подтвердите, что это было не так.
Глава 4
Цюрих
Бена привезли в управление полиции кантона Цюрих, помещающееся в закопченном, но все же не утратившем элегантности старинном каменном доме на Цейгхаусштрассе. Там двое неразговорчивых молодых полицейских провели его через подземный гараж и по нескольким длинным лестничным пролетам в относительно современное здание, примыкающее к старинному. Изнутри оно выглядело так, что можно было подумать, будто находишься в американской пригородной средней школе году этак в 1975-м. На любые вопросы его конвоиры отвечали только пожатиями плеч.
Его мозг лихорадочно работал. Встреча с Кавано здесь, на Банхофштрассе, вовсе не была случайностью. Кавано оказался в Цюрихе с заранее намеченной целью убить его. Однако, как бы там ни было, труп исчез; в считанные минуты его убрала оттуда чья-то опытная рука, а пистолет так и вовсе оказался в собственной сумке Бена. Было очевидно, что, помимо Кавано, во всем этом деле участвовали и другие, и эти другие были профессионалами. Но кто они? И снова тот же вопрос — зачем?
Сначала Бена привели в маленькую комнатку со столом из нержавеющей стали, залитую светом люминесцентной лампы. Полицейские остались стоять у двери. Появился человек в коротком белом халате и, не глядя Бену в глаза, потребовал:
— Ihre Hande, bitte[5]. — Бен протянул руки. Он знал, что спорить или что-то доказывать совершенно бессмысленно. Лаборант обрызгал его кисти с обеих сторон каким-то аэрозолем из пластмассовой бутылки, затем легонько протер кожу на тыльной стороне правой кисти пластиковой палочкой с ватным тампоном и убрал палочку в пластмассовую пробирку. То же самое он проделал с ладонью, а потом повторил процедуру с левой рукой Бена. После того как в четырех аккуратно подписанных пластмассовых пробирках оказались четыре палочки с тампонами, лаборант, не сказав больше ни слова, покинул комнату.
Через несколько минут Бен оказался в довольно приятном на вид, скупо обставленном кабинете на третьем этаже, где широкоплечий коренастый человек в штатском представился ему как Томас Шмид, детектив по расследованию убийств. У него было широкое рябое лицо и очень короткая прическа с маленькой челкой. Бен почему-то вспомнил, как женщина-швейцарка, с которой он однажды встретился в Гштаде, рассказывала ему, что полицейских в Швейцарии называют быками, и, глядя на этого человека, можно было понять, откуда возникло это прозвище.
Шмид начал задавать Бену множество вопросов — имя, дата рождения, номер паспорта, гостиница, в которой он жил в Цюрихе, и так далее. Он сидел перед терминалом компьютера и одним пальцем печатал на клавиатуре ответы. На его шее болтались на цепочке очки для чтения.
Бен был рассержен, утомлен, чувствовал себя разбитым, и его терпение наконец иссякло. Ему приходилось прилагать большие усилия для того, чтобы говорить спокойным тоном.
— Детектив, — сказал он, — я считаюсь арестованным или нет?
— Нет, сэр.
— Конечно, все это было очень весело, но если вы не собираетесь арестовывать меня, то я хотел бы вернуться в свою гостиницу.