— В числе основателей этой корпорации были и немецкие промышленники?
Питер кивнул.
— Деловое партнерство, которое осуществлялось, невзирая ни на какие линии фронта. Это тебя удивляет?
— Но ведь мы же воевали...
— Кого ты имеешь в виду, говоря “мы”? Бизнес в Америке — это бизнес, разве ты никогда об этом не слышал? — Питер откинулся на спинку стула; его глаза вспыхнули. — Давай не будем затрагивать ничего из того, что не появлялось в широкой печати. Взять хотя бы “Стандарт ойл” из Нью-Джерси, которая постоянно договаривалась с “И.Г. Фарбениндустри” о разделе сфер влияния. У них было точно оговорено, к кому перейдет та или иная нефтяная и химическая монополия, как поделятся они патентами, и все прочее. Помилуй бог, ведь все военные действия питались исключительно тем молочком, которое наливала всем и каждому “Стандарт ойл”. Такое впечатление, что никто из военных просто не мог позволить себе вмешаться в эти махинации. А что, если у компании вдруг возникнут “производственные проблемы”? Кроме того, в правление “Фарбениндустри” входил Джон Фостер Даллес собственной персоной. Пойдем дальше. “Форд моторс компани”. Все эти пятитонные военные грузовики, на которых в основном держались немецкие военные перевозки. Их изготовил Форд. Кодировочные машины системы Холерита, которые позволили Гитлеру обеспечить секретность при проведении его невероятно эффективной охоты на “нежелательные элементы”? Все они были изготовлены и обслуживались “Большим синим”, добрым старым “Ай-Би-Эм” — снимем шляпы перед Томом Ватсоном. Ах да, ведь была же еще “Ай-Ти-Ти”, крупный держатель акций компании “Фокке-Вульф”, на заводах которой была произведена большая часть немецких бомбардировщиков. Хочешь услышать кое-что очень любопытное? После окончания войны эта фирма предъявила американскому правительству иск и потребовала крупных компенсаций за то, что фабрики “Фокке-Вульф” сильно пострадали от бомбежек союзнической авиации. Я могу привести тебе бесконечное количество примеров. Но это только то, что нам известно, — вероятно, крошечная доля происходившего тогда в действительности. Ни одному из этих типов не было никакого дела до того, что представляет собой Гитлер. Они были преданы куда более высокой идеологии — получению прибыли. Для них война была чем-то наподобие футбольного матча Гарвард — Йель, кратковременным отвлечением от куда более серьезных дел, от погони за всемогущим долларом.
Бен медленно покачал головой.
— Извини, братец. Но если бы ты только слышал сам себя. Все это звучит как самое банальное заклинание контркультуры, этакий рэп: собственность — это воровство, никогда не доверяй никому старше тридцати лет... Эти рассуждения о заговоре — просто-напросто перепрелое залежалое дерьмо. Ты еще скажи мне, что они несут ответственность за Перл-Харбор. — Бен резко опустил чашку с кофе, так, что она громко звякнула о блюдце. — Забавно, ведь было время, когда ты на дух не переносил ничего, что имело хоть какое-нибудь отношение к бизнесу. Я думаю, что ты и на самом деле изменился.
— Я вовсе не рассчитываю на то, что ты так вот, сразу в это поверишь, — ответил Питер. — Я только раскрываю перед тобой фон. Контекст.
— Тогда назови мне хоть что-нибудь реальное. Хоть один конкретный факт.
— В этом списке было двадцать три имени, — сказал его брат, внезапно сделавшись очень спокойным. — Главным образом капитаны промышленности, как их обычно называют. Несколько благородных государственных деятелей, от которых в самую последнюю очередь можно было бы ожидать подобного поступка. Причем речь идет о людях, которым необязательно было даже знать друг друга в лицо — любой историк и кто угодно с готовностью поклянется на Библии, что они никогда не встречались друг с другом. И все же все они связаны между собой неким деловым партнерством.
— Тут у тебя кое-что пропущено, — заметил Бен, обращаясь не столько к брату, сколько к себе самому. — Совершенно очевидно, что было нечто такое, что привлекло твое внимание к этому документу. Какой-то факт, заставивший тебя углубиться в эту историю. О чем ты умалчиваешь?
Питер горько улыбнулся, и в его взгляде вновь вспыхнула ярость.
— Я заметил там одно имя. Имя казначея корпорации.
Бен почувствовал, как коже головы у него под волосами внезапно стало холодно и по ней побежали бесчисленные мурашки.
— И кто же это был?
— Казначеем корпорации был молодой финансовый вундеркинд, оберштурмфюрер гитлеровской СС, между прочим. Его имя, возможно, покажется тебе знакомым: Макс Хартман.
— Отец? — Бен вдруг заметил, что уже давно не дышит.