— Кстати, — я посмотрела на нее с подозрением, — а почему ты тогда так открыто… хм, сватала меня дракону?
— Регина, детка, — она похлопала меня по руке. — Я всего лишь хотела, чтобы твой мальчик приревновал.
Да, это ей удалось с блеском.
— Так какие у тебя отношения с этим милым юношей?
— Мы близкие… очень близкие друзья.
— Но замуж за него ты не собираешься, — проницательно заметила она.
Ответить я не успела. Вошла Бирта с подносом. Не поднимая глаз, она расставила чашки, сахарницу, чайник, вазочку с печеньем.
— Торт готов, — сказала она тускло. — Только ему надо пропитаться.
— Ничего страшного, милочка, — тетя самолично взялась за чайник. — Подай его через час, и принесешь еще чаю.
— Хорошо, госпожа, — согласилась она заторможено. И, шаркая, вышла прочь.
— Что это с ней? — заинтересовалась тетя.
— Долгая история, — вздохнула я.
— Ничего, — тетя осторожно отпила. Кивнула и заметила: — Сегодня я весь вечер свободна.
— А как же Амунди?
Тетя махнула рукой:
— Он на выезде. Хотя это и к лучшему. Я, знаешь ли, уже не так молода. Передышка не помешает.
Вспомнив, как сама выставила Эринга с Исмиром за порог, я хмыкнула. Старею?..
Я рассказала тете все, начиная с истории Бирты и ее жениха-орка, и заканчивая последними событиями. Тетя слушала, подперев рукой подбородок, и подливала чай…
— Значит, у бедной девочки украли сына? Тогда понятно, почему она не в себе.
«Бедная девочка», которая как раз принесла обещанный торт, едва не выронила поднос.
— Милочка, нельзя же так! — укорила ее тетя, забирая торт. — Иди приляг.
— Да, — прошелестела Бирта.
А я нахмурилась. Что-то мне не нравилось. Странное чувство.
Тетя Хельга поставила передо мной тарелку с куском пирога, налила чая. Пахло вкусно: чай с бергамотом, миндаль, сливки и песочное тесто. Я рассеянно ковырнула вилкой торт — и передернулась. За шиворот словно плеснули ледяной воды. Принюхалась получше… Так вот в чем дело!
— Бирта! — окликнула я, жестом велев тете не есть.
Она кивнула с некоторым недоумением и откинулась на спинку кресла. Служанка замерла у двери, потом медленно обернулась, по-прежнему не поднимая глаз.
— Да, госпожа Регина. Что прикажете?
Отвечать я не торопилась. Разглядывала полуобморочную Бирту и клала сахар в чай. Ложка, другая… пятая. Тетя подняла брови, но комментировать это надругательство над талией не стала.
— Бирта, милая, подойди, — велела я, тщательно размешивая мерзкий напиток.
Она шагнула вперед, завороженно наблюдая, как я отправляю в рот первую ложку торта.
— Кто же так делает? — сказала я с мягким упреком и глотнула переслащенной бурды. — Цианид в конфеты и выпечку кладут только в детективах. А знаешь, почему?
— Цианид? — воскликнула тетя.
Я покосилась на нее недовольно, и тетя подняла ладони.
— Извини.
Я съела еще немного и, преодолевая отвращение, допила чай. Бирта выглядела так, словно вот-вот рухнет в обморок.
— Детка, — не выдержала тетушка. — Зачем ты это ешь?! Если там яд…
Кстати, торт недурен. Но хорошего понемножку. Я отставила тарелку и промокнула губы.
— Яд, — согласилась я и кашлянула. Першение в горле — первый признак отравления. — Так вот, сахар — антидот для цианида. Ты же об этом не знала, Бирта, правда? Так что покушение можно считать состоявшимся. Как там говорит Эринг? А, вспомнила! Не доведенным до конца по причинам, не зависящим от виновного.
Бирта прерывисто вздохнула и прижала кулачок к искусанным губам. Опустила голубые очи долу. Само смирение!
— Зачем, Бирта? — спросила я тихо.
Она упорно молчала. А я рассердилась. Ведь я ее приютила, дала работу, спасла ребенка!
— Тетя, присмотри за ней, — попросила я.
— Конечно, детка, — пообещала тетушка, прищурив темные глаза. Она с таким задумчивым видом поигрывала ножом, что на месте Бирты брыкаться я бы поостереглась. Хотя она и не пыталась — изображала воплощенную скорбь.
Новенький телефон скромно притулился на тумбочке. Я подняла трубку и назвала номер ИСА. Благо, его-то я помнила назубок.
— Инспектор Эринг слушает, — отозвались на том конце линии утомленно.
— Это Регина, — представилась я быстро, краем глаза наблюдая за теребящей передник Биртой. — Я из дома. Приезжай. Меня пытались отравить.
Услышав это, Бирта всхлипнула. И заплакала — некрасиво, размазывая по щекам слезы и сопли.
Эринг высказался коротко и очень нецензурно.
— Еду! — бросил он. И короткие гудки…