— Они мертвы? — спросил Эринг с опаской. К ледяным статуям он благоразумно не приближался.
Дракон отрицательно качнул головой.
— День-два так простоят, потом оттают. Если…
Он не договорил. Впрочем, и так понятно.
Эринг молча стащил шапку и вынул из футляра скрипку. Задорно встряхнул челкой (так и не постригся!)
— Ну что, идем?
— Ну, ни… ничего себе! — выдохнул Эринг за поворотом.
Было отчего: мы словно оказались в чреве огромного кита. Сверху белели ребра — исполинские кости, подпирающие свод. «Внутренности» тоже не подкачали. Диковинными артериями и венами оплели камень ярко-красные рисунки: алая пентаграмма на полу и сине-багровые руны. Нарисованы они, видимо, кровью хель, чьи трупы — как отходы — свалены в углу. Пентаграмму окружал бледно-голубой контур… хм, органы дыхания?
А сердцем был доктор Рунульф, благодаря которому в красных и голубых знаках текла сила-кровь. Тьфу! Может, его похвалить за хирургическое изящество решения?
Доктор деловито что-то чертил внутри пентаграммы, медсестра столбиком застыла в сторонке (похоже, в трансе), а рядом на покрывале сучил ручками-ножками младенец. Так вот зачем понадобился сын Бирты! Идеальная жертва, в которой кровь Бальдра и сила Хель. Кстати, вел себя ребенок на удивление тихо. Может, чем-то напичкали?
Эринг отреагировал мгновенно: грохот выстрела ударил по ушам и эхом заметался по пещере. Завоняло пороховой гарью. Пуля отскочила от невидимой преграды и чиркнула по скале рядом с головой Исмира, который прошипел что-то ругательное.
Из глубины пещеры донеся громкий зевок — и скала под ногами мелко затряслась.
— Эринг! Катетер тебе в глотку! — не выдержала я.
Тетя Хельга схватила меня за рукав и потянула за выступ.
Доктор обернулся и негромко рассмеялся.
— Ну-ну. Хотите мне помочь, юноша? Дерзайте!
Эринг поморщился, как от зубной боли, сунул револьвер в кобуру и отошел к нам.
Напротив доктора остался один дракон. Махнул рукой, пытаясь небрежно смести доктора волной чистой магии. Ноль эффекта. Вторая попытка — и опять без толку.
Дракон нахмурился, повел плечами и начертил прямо в воздухе льдисто-синий знак. Тот вспыхнул — и погас, не оставив даже искорок. Я прикусила губу. Проклятье! Чем пронять человека, которого не берут ни пуля, ни магия?
Доктор развеселился:
— Получается? Не считай меня дураком, тварь. Я хорошо подготовился.
Исмир и бровью не повел. Только из-под волос на шее потекла струйка пота.
— Разве мы знакомы? — поинтересовался он, продолжая выплетать пальцами тонкую вязь символов.
Ловкий ход. Все любят поговорить о себе, и доктор не исключение.
— Думаешь, я мог забыть тварь, которая убила моего отца?
— Твой отец был шпионом и мятежником, — ответил Исмир равнодушно.
У нас тут битва за спасение мира или разговор за чашкой чая? Я дернулась вперед, но Эринг меня удержал. «Тихо! — прошипел он. — Пусть Исмир попробует!»
Я нехотя кивнула и прикрыла глаза, пытаясь найти лазейку в контуре. Йотун! Сплошная стена — ни щелочки, ни просвета.
— Он был моим отцом! — выкрикнул Рунульф. Глубоко вздохнул и продолжил уже спокойнее: — Ледяные его убили, потому что не хотели упускать власть.
— Поэтому ты решил уничтожить весь мир? — поднял брови Исмир. — Признаю, неожиданно. Хотя несколько излишне радикально.
— Этот мир несправедлив! У нас получилось! Он скоро погибнет. А новый будет зеленым, чистым и прекрасным!
Я передернулась. М-да, ломать — не строить.
— Меньше пафоса, — хмыкнула тетя Хельга. — Как старый театрал, уверяю, вы переигрываете.
Доктор машинально повернулся к ней. Исмир только этого и ждал: выбросил руки вперед, прошипел что-то сквозь зубы… Я сжала кулаки. Ну же, ну!
По невидимой стене пробежала рябь. И успокоилась.
Доктор даже не дернулся. Вот нервы у человека!
— Знаешь, тварь, о чем я жалел всю жизнь? Что это не я бросил в тебя ту бутылку с зажигательной смесью. Что не у меня на глазах ты горел заживо!
Что-что?!
Исмир пожал плечами и провел ладонью по короткому «ежику» на голове.
— Помнишь поговорку? Про все, что нас не убивает? Кстати, к чему был тот фарс с поддельными письмами?
Он тянул время. Только зачем? Доктор улыбнулся — совершенно безумной улыбкой.
— Это была наживка на тебя! А на крючок попался тот глупый мальчишка. Хотя так даже лучше. Ладно, поболтали — и хватит!
Мотнул головой, взял младенца на руки и переложил на плоский камень в центре. Окунул палец в чашку и вывел на голом животе ребенка какой-то знак. Медсестра запела — низким, гортанным голосом — торжественно, словно под бой барабанов.