— Там еще одна долина, а с нашей она как бы перешейком соединяется, — косноязычно объяснил господин мэр, махнув рукой в сторону ущелья между двумя горами.
— Там кто-нибудь живет? — живо заинтересовался Эринг.
— Ну, того, да, — подтвердил господин мэр нервно. — Поселок Рьюпа, они в основном рыболовством промышляют. Вот тамошняя парочка удавленника и нашла!
— Удавленника? — не выдержала я. Прикусила язык под укоризненным взглядом Эринга. Поздно, мэр опомнился и замкнулся, как ракушка.
— Ну, того, да, — выдавил он и, опустив глаза, ускорил шаги. — Вы сами гляньте! Мы того, почти пришли. Там все того, как было. Я мальца сторожить оставил, вы не подумайте!
За уступом скалы виднелось безжизненное поле. Голая земля спеклась и напоминала чешуйчатую кожу гигантской змеи. Старая яблоня — покрученная, искореженная, покрытая коростой омелы, росла с краю живым предупреждением: «Не влезай! Убьет». В этом месте тропинка боязливо делала крюк.
С толстой ветви дерева свисал диковинный «плод», рядом с которым мялся с ноги на ногу испуганный мальчишка.
— Ничего себе! — от избытка чувств Эринг присвистнул. Глаза у него восторженно блестели. — Жаль, не умею рисовать!
— Взял бы полицейского фотографа, — предложила я. Люблю фотографировать, но не трупы же! Этого добра мне и так предостаточно.
— Приземленная ты, Регина, — вздохнул Эринг. — Ничего не понимаешь в романтике. Посмотри, как красиво и пугающе!
Я посмотрела, ничего красивого не увидела и пожала плечами. Тело, мужское, одето в грубую робу и растоптанные башмаки. Что Эринг в нем нашел? Ладно бы девушкой восхищался! Впрочем, что с него взять, творческая натура. Сложись обстоятельства иначе, Эринг стал бы прекрасным музыкантом.
— Так это, того, знаменитое место же! — влез мэр. Кажется, восхищение заезжего полицейского ему льстило. — Тут же Бальдра убили.
— Бальдра?! — переспросил Эринг и, прикусив щеку, оглядел безжизненное поле.
— Ага! — мэр приосанился и продолжил патетически: — Это, того, ну легенда. Говорят, бога Бальдра, сына Одина, того, убил его брат…
Я вздохнула. Мало того, что рассказывает общеизвестные вещи, так еще и настолько косноязычно!
— Спасибо, мы тут по другому поводу, — перебила я и подошла ближе, разглядывая труп.
Я отвела рукой свисающую зеленую плеть. Лицо повешенного скрывала густая шапка омелы, а зеленовато-смуглый оттенок кистей — единственного видимого участка кожи — не слишком походил на обычные трупные изменения.
Сзади присвистнул Амунди.
— Так господину инспектору же того, интересно было! — голос мэра звучал обиженно. — Говорят, сама земля, того, оплакивала светлого бога! С тех пор тут вот так… ни травинки!
— Поэтично, — заметила я. — Но это всего лишь грязево-вулканический солончак. Судя по запаху, в грунте высокое содержание серы, сульфатов и прочих серосодержащих соединений. Поэтому ничего не растет.
— Ты безнадежна, — усмехнулся Эринг, останавливаясь у меня за плечом.
— Констебль, будьте добры, мой саквояж, — попросила я, не глядя протягивая руку.
Эринг прав: это стоило запечатлеть. Омела не просто свисала на лицо трупа, она плотным коконом скрывала голову и шею.
Мэр громко сглотнул, констебль пробормотал что-то невнятное.
— Что скажешь? — поторопил меня Эринг, опираясь о шершавый ствол яблони.
Я больше не сердилась на приятеля за раннюю побудку. Это действительно стоило увидеть.
— Очень интересно, — заметила я отстраненно.
Подумала — и принялась расстегивать на трупе жилет и рубашку.
— Эй, чего это вы делаете?! — вскричал господин Нарви.
— Работаю, — отрезала я, убедившись в своей догадке, и повернулась к Эрингу. — Его нужно снять. Кстати, это не человек.
Инспектор поднял бровь и кивнул Амунди. Вскоре труп уже лежал на травке, а Амунди с блокнотом на изготовку приготовился записывать мои слова.
— Мужчина, — начала я, аккуратно разрезая ветви, — орк, возраст около двадцати пяти-тридцати лет. Физически развит, при первичном осмотре следов заболеваний не наблюдается. Судя по всему, питался хорошо. Поврежденная трахея, на коже шеи в верхней трети имеется одиночная, косовосходящая спереди назад снизу вверх незамкнутая странгуляционная борозда, что позволяет предположить, что смерть последовала от механической асфиксии, вследствие сдавления правой боковой поверхности шеи петлей при повешении.
— Регина! — взмолился Эринг. — Протокол потом напишешь. Скажи мне по-простому, от чего он умер?
— Задушен, — кратко резюмировала я, ощупывая голову трупа. И добавила, упреждая вопрос: — Сначала его ударили по голове сзади — имеется сильный ушиб с повреждением мягких тканей — а потом уже повесили.