— А он? — Гамли ткнул узловатым пальцем в Эринга.
— А я — отвернусь, — хмыкнул тот.
Утбурду надоело ждать, и он напомнил о себе пронзительным воплем. Гуда попыталась зажать уши, а старик побелел.
— Что вам от нас нужно? — спросил он напряженно. — Что?!
— Признайте его, — тихо ответила я. — Дайте ребенку хотя бы покой, раз отняли жизнь.
— Я был в своем праве! — Гамли гордо выпрямился, но явно из последних сил. — Зачем мне ублюдок от служанки?
— Разумеется, — ответила я едко. — Поэтому вы его попросту выбросили.
— Так принято! — ответил Гамли уверенно. — Так все делают.
Практика избавления от «ненужных» младенцев (особенно незаконнорожденных или больных) еще в прошлом веке была повсеместной. Официально ее запретили, однако в таких медвежьих углах, как этот, старые обычаи не забылись.
— Мне плевать, — сказала я утомленно. — Дайте вместе с Гудой имя ребенку, а дальше с вами будет разбираться инспектор.
Эринг поморщился. Похоже, ему ужасно хотелось почесать кулаки о местных жителей.
Принять решение старику помогло жалобное хныканье призрака.
— Ладно! — Гамли сцепил зубы и бросил ненавидящий взгляд на Гуду, словно это она была виновата во всех бедах. — Как ты там называла своего выродка?
— Повежливее! — не выдержал Эринг.
Гамли зыркнул на него.
— Фуси, — прошептала опухшая от слез Гуда. Мотнула головой и поправилась: — Полностью будет Вигфус.
— Я… — выговорил старик через силу.
— Громче! — велел Эринг.
Под нашими требовательными взглядами старик откашлялся и продолжил:
— Я признаю тебя сыном, Вигфус, сын Гамли, внук Хрольва из Фаускруд!
Я повернулась к молодой женщине.
— Теперь вы, Гуда!
— Признаю! — она гулко сглотнула и продолжила торопливо: — Я признаю! Вигфус, ты мой сын от господина Гамли, сына Хрольва из Фаускруд.
Утбурд торжествующе рассмеялся. От этого смеха даже отважный инспектор несколько побледнел.
Поморщившись от головной боли, я шагнула к порогу.
— Отпускаю тебя, Вигфус, сын Гамли, внук Хрольва из Фаускруд! — и закончила тихо, глядя в горящие мертвенно-синим огнем глаза утбурда: — Покойся с миром, мальчик!
Долгую минуту мы смотрели друг на друга. Затем легкое дуновение ветерка, и к моей щеке прижалась ледяная ладошка.
— Спасибо, Проводник! — сказал призрак тихо и растаял предутренним туманом.
Возвращаться в тесную, провонявшую людьми нору не хотелось.
В доме взвыла Гуда, скорчилась на полу. Выходит, в этом сказания тоже не солгали. Женщина, которая решила избавиться от ребенка, не чувствует боли при родах. Зато она испытывает всю прелесть родовых мук, если о детоубийстве становится известно.
Спасибо, профессор Грейнмуд, заставили выучить! Надо будет почитать учебник, восстановить в памяти. Чувствую, пригодится…
Я стояла на пороге и смотрела в темноту, где негромко ворчал прибой. Скорее бы обратно в Ингойю.
— Рефлексируешь? — поинтересовался за моей спиной Эринг. — На вот! Выпей и промой руку.
Он сунул мне в руку фляжку и осторожно отвел в сторону от дома.
— Какая гадость! — с чувством сказала я, когда глотнула и сумела отдышаться. — Но спасибо.
— Не за что, — Эринг обнял меня за плечи. Спросил заботливо: — Ты как?
— Нормально, — отмахнулась я.
Он тяжко вздохнул:
— Как же я ошибся в этой Гуде!
— Не ошибаются только мертвые, — я легонько погладила его по упоительно теплой щеке.
Он кивнул и понизил голос:
— Надо оформить арест Гамли и Гуды за убийство ребенка.
— Она его не убивала, — покачала головой я. — Лишь не пыталась спасти.
В чем-то я даже могу ее понять. Что делать женщине, попавшей в неприятности? Особенно если она не может ребенка банально прокормить? И люди будут тыкать пальцами.
Зато понятно, почему Гуда давно не навещала отца. От глазастых соседок пузо не спрячешь.
— С точки зрения закона, она тоже виновата, — не согласился Эринг и привычно взъерошил волосы. — Убийство по предварительному сговору группой лиц. Гамли подстрекатель, Скегг исполнитель, Гуда пособник. Хотя суд, конечно, учтет состояние аффекта после родов.
— А доктор? — вспомнила я. — Он же выдал свидетельства о смерти.
— Что доктор? — сделал непонимающее лицо Эринг. — Бумаги утеряны, доказательств нет.
— Ты их уничтожил! — сообразила я и наконец искренне улыбнулась. Хитрец наверняка изъял их безо всяких постановлений и расписок.