Скоге задумались. Пошушукались о чем-то (выглядело это как туманный водоворот), и самая смелая опять вылетела вперед. Эринг напрочь забыл о кофе, так и застыл со спиртовкой в руках и приоткрытым ртом. А я вдруг рассердилась. Представления начать давать, что ли? Спешите видеть: на арене Проводник мертвых! Анатомический театр, только сегодня, проездом в Ингойе.
Я тряхнула головой и украдкой ущипнула себя за руку. Это не моя злость, и желание ударить Эринга тоже не мое. Подвиги инспектора снискали нелюбовь скоге, хотя сомневаюсь, чтобы его это всерьез волновало.
— Кто вас убил? — спросила я напрямик.
— Мы не знаем, — сознались скоге. Сейчас они напоминали колеблющийся на ветру тюль. — Люди. Плохие!
М-да, исчерпывающее описание. Эринг бросил на меня взгляд и шагнул вперед.
— А как вас выманили? — он вынул записную книжку и крошечную серебряную ручку — мой подарок. В ловких и сильных пальцах эта изящная штучка напоминала дротик. — Почему вы не сопротивлялись? Как…
— Помедленнее, — попросила я, видя, что бедные призраки вот-вот бросятся наутек. Не из-за шквала вопросов, просто выглядел инспектор так, словно готовился воткнуть в ближайшую скоге этот самый кусочек серебра, а потом для верности добавить кастетом.
— Ладно, — согласился Эринг нехотя. Присел на стул, закатал рукава и поднял взгляд на допрашиваемых. — Ну, я слушаю!
Я отвернулась, скрывая улыбку. Эринг за работой забывал обо всем. Даже о том, что он вроде как боится призраков. Хотя сдается мне, что с этого дня он страх преодолеет.
Скоге дружно посмотрели на меня.
— Рассказывайте, — посоветовала я и подняла отброшенную Эрингом спиртовку.
Пожалуй, стоит все же сварить кофе.
— Так как вас выманили? — повторил Эринг, занеся ручку над чистым листом бумаги. Его глаза горели азартом. — Там ведь не было следов ритуала.
— Музыкой, — сознался призрак со вздохом.
— Как?! — Эринг вытаращил глаза.
— Музыкой, — повторил дух. — Он играл на скрипке.
— Он? — уцепился инспектор. — Значит, он был один?
Я прикусила щеку. Неужели ошиблась? Это было неприятно.
Скоге нервно затанцевала в ярком свете лампы.
— Играл — один! — объяснила она нетерпеливо. — Другие пришли потом.
Эринг кивнул.
— Дальше!
— Так красиво, — прошелестела она мечтательно. Даже зная, что это оказалось ловушкой, она не могла отделаться от чар. — Так чудесно!
— Значит, поэтому вы не боролись? — Эринг быстро черкал в блокноте.
— Нет, — скоге понурилась. — Мы были малы.
— Малы? — удивился он.
Призрак молчал, и мне пришлось объяснить:
— Скоге — духи природы. Магию их женщины получают с началом менструаций.
Эринг кашлянул — и смущенно зарозовел ушами.
— П-понятно, — выдавил он.
А я умилилась. После нескольких лет в полиции он еще не разучился стесняться! Впрочем, Эринг быстро взял себя в руки.
— Тогда почему за ними не присматривают? Ну, старшие?
— Старших мало, — убитая девочка-скоге горестно вздохнула. — Старшие говорят, мы ушли далеко-далеко и почти вымерли. А потом что-то случилось и…
— И? — повторил Эринг, напружинившись. Я в последний момент успела спасти почти убежавший кофе.
— Нас стало много, — объяснила скоге просто. — И потянуло сюда.
Громкий стук в дверь вспугнул призраков, как куропаток. Зеленоватый вихрь, тихий щелчок — и в морге остались только мы двое.
— Инспектор? — позвал из-за двери Амунди. — Можно мне войти?
Я хмыкнула. Надо же, какая деликатность! Чем мы тут, по мнению констебля, занимаемся?
— Заходи уже! — разрешил Эринг, хмурясь. — Все равно спугнул.
— Спугнул? — удивился Амунди, одним взглядом окинув пустой морг. Кроме нас с Эрингом не было ни души. — Кого?
— А, — махнул рукой Эринг, — какая теперь разница? Главное я выяснить успел: тут замешан музыкант. Поспрашиваю у наших.
Он с довольным видом захлопнул блокнот.
— Да? — я подняла брови и напомнила: — Эринг, у тебя ведь нет дела.
Он насупился.
— Хочешь сказать, что я должен бросить тебя одну? Тебе же по-любому придется в этом разобраться.
— Простите, господин инспектор, — Амунди принял самый смиренный и почтительный вид. Точнее, попытался принять. Смиренный медведь — это оксюморон. — Дела для вас.
Он протянул Эрингу кипу папок.
— Это все мне? — кисло спросил приятель и примостился на моем столе. Бегло пролистал и возмутился: — Дядя что, свихнулся? Опять эта белиберда?!
— Какая? — вздохнула я, присев с чашкой на подоконник.