— Этот придурок с дружками отметелил Квинта! — пьяно возмутился Пулло.
Салага зарычал:
— Отметелил Квинта? Значит поделом!
Квинт пересек разделявшее их расстояние в несколько шагов и оказался рядом с Цезарем.
— Это не он, — шепотом сказал Квинт на ухо Пулло.
Глаза того чуть не выпали из орбит.
— Что?
— Это не он, Тит, ты ошибся — повторил Квинт.
Из носа салаги текла кровь. Его посиневшая переносица намекала на то, что без перелома тут не обошлось, а глаза стремительно наполнялись слезами.
— Успокоились? — Цезарь тряхнул их обоих за плечи.
Пулло неуверенно сглотнул и кивнул. Меч выскользнул из руки салаги и с глухим звуком упал на песок.
— Ну вот и отлично, — Цезарь отпустил их.
Продолжения не последовало. По толпе пронесся разочарованный вздох.
— Солдаты, — Цезарь обернулся к собравшимся. Его голос теперь звучал намного громче, — Мне кажется, в пучине этих братоубийственных войн вы забыли одну очень важную вещь. Мы не враги друг другу. У нас одна Республика на всех. Вы вообще себя сейчас слышали? Требовать, чтобы один ваш сослуживец зарезал другого? Я не буду спрашивать, не стыдно ли вам, потому что это чувство вряд ли вам знакомо.
Оглушающая тишина вернулась.
Проникающий в саму душу взгляд Цезаря скользил по толпе, заставляя каждого, кто поймал его, виновато опустить глаза.
— Квириты.[4]
Одного обращения хватило, чтобы спина Квинта покрылась плотным слоем мурашек.
— Еще одна подобная выходка, и к вам будет уместно обращаться только так. Я об этом позабочусь, — неожиданно, закончил Цезарь, — Продолжения не будет. Можете расходиться.
Собравшиеся не спешили следовать его приказу. Их ошеломление можно было пощупать. Противник Пулло присел на корточки, схватился за голову и тело его содрогнулось. Это не ускользнуло от взгляда Цезаря.
— Пулло, — от звука своего имени Пулло вздрогнул, — А объясни мне, что у вас здесь такое происходит, что новобранцы в пьяной драке с мечами на эвокатов бросаются, а потом начинают рыдать? — он говорил шепотом.
Толпа только-только начинала рассасываться, любопытных ушей вокруг еще было слишком много.
— Понятия не имею, — на лице Пулло было написано искреннее удивление, — Он вообще не из моего легиона, я его даже не знаю.
— Калавий? — Цезарь обернулся к нему.
Квинт отрицательно помотал головой:
— Я три года как в отставке. Пока я еще был в армии, такого не было.
От толпы остались только отдельные зеваки, но тем хватило несколько страшных взглядов, брошенных Квинтом для того, чтобы понять, что греть уши — идея плохая.
— Парень, — Цезарь присел на корточки рядом с салагой, — Ты из какого легиона? Какая когорта?
Салага ответил не сразу, но когда ответил — голос его дрожал:
— Третий. Четвертая когорта.
— Почему ты бросился на Пулло?
— Да я не…! — начал было Пулло, но одного взгляда Цезаря хватило для того, чтобы он замолчал.
— Да он мне нос сломал! — заорал салага, поднимая голову. Словно в подтверждение его слов, везде разлетелись капли крови.
— И ты решил его за это убить? — вкрадчиво спросил Цезарь, — Только за это?
Салага молча помотал головой.
— Тогда за что? — Цезарь не собирался так просто сдаваться.
Салага продолжал молчать. Пулло подошел к нему и протянул руку:
— Прости за нос, а? Я обознался. И силу удара не рассчитал.
С недоверием, салага переводил взгляд с открытой ладони Пулло на его лицо и обратно, но не спешил отвечать на жест.
— Ну давай, помогу встать, — прямым текстом предложил Пулло, и только после этого салага с опаской ухватился за его руку и поднялся.
Его затравленный взгляд метался между ними.
— Так за что? — так и не дождавшись от него ответа, Цезарь повторил свой вопрос еще раз.
Салага на мгновение замер, а затем с ненавистью бросил:
— Да пошли вы все. И ты, и ты, и ты! — после чего подхватил с песка свой меч и, развернувшись, пошел в противоположную сторону.
Квинт собирался уже броситься ему наперерез, но рука Цезаря, упершаяся ему в грудь, остановила этот порыв.
— Отстань от него, — шепотом сказал Цезарь.
— Он собирался убить Пулло! — так же шепотом отозвался Квинт.
— Угу, — кивнул Цезарь, — И ты не хуже меня знаешь, что на пустом месте такого не бывает.
Салага быстро удалялся от них, оставляя на песке капли крови.
— И что теперь делать? — голос Пулло сорвался, — Он же может кого-нибудь другого прирезать.