Все остальные варианты применения репликаторов, кроме создания копий Брайта, в которые он мог переместиться после смерти его текущего тела, были не более, чем побочными.
Советники смотрели на нее как на сумасшедшую, а на лице Йоханна отчетливо читалось недоумение, смешанное с крайней степенью беспокойства.
Нужно было как-то сбавить градус напряжения, пока они не упекли ее в медицинское крыло, лишив и должности, и той пусть малой и ограниченной, но свободы передвижений, что у них все еще оставалась. Иное грозило сумасшествием — не выдуманным советниками, но вполне реальным и осязаемым.
Напрягая все свои отсутствующие актерские способности, Юля постаралась придать своим словам как можно больше искренности и непринужденности:
— Извините, у меня с самого утра жуткая мигрень, — для убедительности, она сжала виски руками, — Я сегодня очень плохо соображаю. Я имела ввиду набор сотрудников в новые опергруппы. Мне казалось, он продвигается довольно бодро, нет?
Пусть на лбу бородатого советника и разгладилось несколько морщин, то, что он не до конца ей верил, было очевидно. Неудивительно — ложь вышла топорной до невозможности.
Однако, вслух он предпочел сделать вид, что все в порядке:
— Набор — да, но на их подготовку уйдут месяцы, и это в лучшем случае.
Совет тоже не хотел совершать резких движений и предпочел ей подыграть. Теперь ход снова был за ней.
Стоило хотя бы попробовать перевести разговор в более безопасное русло, чтобы эта неловкость поскорее забылась.
— Так что насчет доступа для моих ребят? — попыталась Юля, — Там расчетов тоже не на один день, по первым прикидкам. Месяцы в качестве дедлайна звучат вполне реалистично.
Йоханн недоуменно моргнул, а затем, словно перезагрузившись, ответил:
— Мы сняли все ограничения после реконфигурации. У них и так есть все нужные доступы.
Юля хохотнула:
— Йоханн, кого ты пытаешься обмануть? У меня все-таки не первый день пятый уровень допуска.
Похоже, советники настолько старались всем внушить, что секретности пришел конец раз и навсегда, что и сами начали в это верить. Смелое заявление — жаль, что настолько далекое от правды. Даже навскидку, Юля могла назвать пару десятков документов, к которым были доступы у нее, но о самом существовании которых никогда не смог бы узнать ее новый зам, Федерико.
И только людям с более высокими уровнями допуска было известно, к какому количеству информации отсутствовал доступ у нее самой.
О какой отмене секретности вообще могла идти речь?
Советники признали свое поражение без боя, и, сгрудившись на другой стороне стола, подальше от нее, принялись полушепотом переговариваться между собой. Юля облокотилась на стену и наблюдала за ними, сложив руки в замок, но мысли ее были далеко за пределами этой комнаты.
Никто из них не помнил Брайта. Возможно, никто в этом комплексе не помнил Брайта, кроме нее.
Она не была бы собой, если бы не начала тут же перебирать все возможные варианты, почему такое могло случиться.
В теории Брайт мог случайно спровоцировать реконфигурацию реальности, умереть сразу после нее и оказаться запертым в своем амулете — на практике внутри этого комплекса реконфигурации случиться на могло.
В теории Брайт мог активировать какой-то антимем и стереть себя из памяти всех окружающих — на практике тогда бы подобной участи не избежала и она.
Амулет Брайта был якорным объектом реальности, что автоматически делало якорным объектом и его самого — и усложняло поиск разгадки этого паззла до уровня “Невозможно”.
Мини-совещание подошло к концу. Покинув своих коллег, Йоханн подошел к ней и сообщил:
— Мы решили. Будет твоему отделу доступ. Только сама понимаешь, из их версии будут удалены все… Излишние данные, — Юля открыла было рот, чтобы возразить, но Йохан не дал ей вставить и слова, — Тебе мы, разумеется, оставим доступ к полной, но, я надеюсь, ты понимаешь, что разглашать некоторые детали не следует.
Пусть будет так. Хотят играть в секретность — она не станет им мешать.
— Хорошо, — согласилась Юля.
Советники все еще поглядывали на нее несколько настороженно, но выражения их лиц постепенно смягчались. Йоханн так и вовсе полностью расслабился. Инцидент был позабыт, как минимум — на поверхности.
Теперь главным было уйти на этой мажорной ноте, до того, как она ляпнет что-нибудь еще и породит еще больше подозрений.