Рабы синхронно кивнули.
Подвал дома сына был завален разными мешками и старой мебелью, а вдоль его стен тянулись укрытые толстым слоем пыли стойки с амфорами. Сын практически не пил вина, и обширная коллекция, оставшаяся после Гортензия, простаивала, лишь изредка радуя его гостей.
Звуки их шагов отражались от толстых стен, многократно усиливаясь. Стороннему наблюдателю, не имеющему возможности их разглядеть, но только услышать, могло бы показаться, что их вовсе не трое, а намного больше. Но здесь они были одни – и никто не мог их слышать.
Луций остановился примерно на середине большой комнаты и огляделся. Свет от светильника в его руках выхватывал из полутьмы ряды запечатанных амфор и сложенные из грубого камня толстые стены. Больше она не видела ничего. Луций, по всей видимости, тоже.
- Нам нужно рассредоточиться, - нахмурившись сказал он, - Если кто заметит или услышит что-то странное – кричите.
Если до того, как они спустились в подвал, еще оставалось какое-то место для сомнений, то сейчас, идя вдоль бесконечных рядов амфор, уходящих в темноту, Атия была уверена в том, что им не удастся ничего здесь обнаружить. Она не ощущала никакой опасности, а ровный слой пыли, который то и дело заставлял ее чихать, только служил подтверждением ее ощущениям.
Этим подвалом пользовались очень и очень редко.
А дверь наверху… Мало ли могло существовать причин ее заделать?
Фалернское, книдское, опять фалернское.
Все амфоры были подписаны не только наименованием и регионом происхождения, но и датой сбора урожая – и чем дальше вдоль стоек уходила Атия, тем меньшее количество надписей все еще можно было прочитать. Зная друзей Гортензия – это было чем-то удивительным.
Фалернское, книдское, подсохшая бордовая дорожка на полу, фалернское…
Стоп!
Атия встала как вкопанная и уставилась себе под ноги. Глаза ее расширились, а по спине побежали холодные мурашки. Бордовая дорожка, что тянулась вдоль рядов амфор, вела в темноту и даже не думала исчезать, сколько она ни моргала, пытаясь отогнать морок.
Может быть, кто-то просто разлил вино? Да, наверное, тут просто кто-то разлил вино.
Едва справившись с оцепенением, она позвала мужа:
- Луций? – голос надломился на полуслове. Никто ее не услышал, - Луций?! – прокашлявшись, громче повторила она.
- Да? – отозвался отдаленный голос мужа.
- Луций, иди сюда. Я, кажется, что-то нашла. Тут… Кровь? – неуверенно предположила она, - Или вино кто-то разлил. Не пойму.
Боги, пусть это будет вино, пусть это будет вино!
Ей казалось, что прошла целая вечность, прежде чем рядом раздалось сопение раба, и подбежавший вслед за ним Луций опустился на колени возле подозрительного пятна. Внимательно рассмотрев его, он провел по грязному полу пальцем и, подняв его на свет, констатировал:
- Кровь, - он растер вязкую субстанцию пальцами, - Я практически в этом уверен. Посвети, пожалуйста, - тут же попросил он.
С замиранием сердца, Атия поднесла светильник ближе к его подернутой редкой проседью голове. Луций внимательно посмотрел на свои перепачканные пальцы, а затем провел рукой по полу и добавил:
- И пыли здесь почти нет. Посмотри сама.
Она опустилась на колени рядом с мужем. Стоявший сбоку раб покрепче сжал меч в своей руке и крутил головой во все стороны, пытаясь не упустить ситуацию из-под контроля.
Пыли на полу, в отличие от всего остального подвала, действительно практически не было.
- Здесь кто-то был. Причем, относительно недавно, - Луций не спрашивал – он утверждал, без малейшей толики сомнения, - Пойдем, посмотрим куда ведет этот след. Эбурий, не отставай.
Луций поднялся на ноги, быстрым, отработанным движением достал меч из ножен и, разгоняя темноту светом светильника, пошел вперед первым. Словно завороженная, Атия шла за ним, стараясь не смотреть себе под ноги.
Это не могла быть кровь. Откуда вообще могла взяться кровь в подвале ее сына? Сюда никто не мог проникнуть незамеченным.
Светильник выхватил из темноты грубую кладку стен. Луций резко и неожиданно остановился, и, не успев затормозить, Атия врезалась в его спину.
- Луций, ты чего? – недовольно спросила она, потирая нос.
- Здесь кого-то убили… - ошеломленно сказал Луций.
Недоверчиво вздернув бровь, она вышла из-за его спины – и замерла, в ужасе прикрыв рот ладонью. Ком поднимался откуда-то из горла, и она не была уверена в том, что ей сейчас не станет плохо.
Пол за стройными рядами стоек был залит кровью. Такая же свернувшаяся и подсохшая, она была здесь не первый день, а ее количество вызывало сомнения в том, что тот, кому эта кровь принадлежала, имел хоть какой-то шанс выжить.
Рука Луция дрогнула. Светильник качнулся, и на полу что-то блеснуло. Словно завороженная Атия подошла к предмету и, опустившись на одно колено, подняла его. Вязкая и подсохшая кровь въедалась в ткань ее столлы, но это было последним, о чем она сейчас думала.
Между ее пальцев блестело заляпанное кровью кольцо сенатора.
Имя на нем все еще можно было прочитать.
- Атия? – голос Луция раздался совсем рядом, - Что там?
- Гней… - голос ее сошел на нет, и она молча протянула кольцо Луцию, не в силах совладать с эмоциями.
- Гней Домиций Кальвин… - тихо прочитал он, а затем уже громче сказал, - Этой крови где-то дня два, не больше. Ее слишком много, только поэтому она еще не успела полностью высохнуть. Говоришь, когда ты была у Скрибонии, вы слышали крик?
Атия несколько раз рвано кивнула, и умоляющим взглядом посмотрела на него.
Она точно знала, что он сейчас скажет – и молилась всем богам о том, чтобы этого не произошло.
- Не было никакого духа, Атия. Это кричал Кальвин, - богам было не под силу ей помочь.
Ей едва удалось совладать с собой достаточно для того, чтобы сказать:
- Но… Но я своими глазами видела…
- Странную деформированную фигуру? – помог ей Луций, - Как она выглядела, говоришь?
- Внизу как обычный человек, но сверху он как будто был в два раза больше. У него на плечах не было головы… Но…
- Но? – Луций внимательно на нее посмотрел.
Атия в ужасе прикрыла рот ладонью, не в силах выдавить их себя ни слова. Головоломка складывалась слишком хорошо – и ей больше не удавалось отрицать очевидное.
- Все понятно. Кто-то нес тело Кальвина на плечах, - в свете светильника лицо Луция напоминало посмертную маску, - И вы его за этим засекли.
Никакого духа не было тогда, но…
Руки мужа легли ей на плечи прежде, чем она сказала:
- Но… Луций…
- Да? – терпеливо переспросил он. В глазах его читалось беспокойство.
- Я слышала духа в комнате у Скрибонии. Как будто прямо в стене. Мы сейчас находимся где-то под атрием, это невозможно, - она помотала головой, отгоняя морок.
Кальвин был преступником и планировал совершить государственный переворот. Какой бы ужасной ни была его судьба, он сам ее выбрал, а сын всего лишь совершил правосудие.
То, что они со Скрибонией ошиблись, записав его крик на счет духа, не значило, что духа не было и вовсе.
- Пойдем, - неожиданно махнул рукой Луций, приглашая ее следовать за собой.
Не понимая, что у него на уме, Атия молча пошла за ним. Темнота вокруг, еще мгновение назад спокойная и умиротворяющая, теперь пугала ее до глубины души.
Тошнота отступила от горла только тогда, когда они отошли от последнего пристанища Кальвина достаточно далеко.
- Куда мы идем? – немного придя в себя, спросила у мужа Атия. Ее голос многократно отразился от стен, создавая неразборчивое эхо.
- Перед тем, как ты меня позвала, я нашел дверь, - отозвался Луций.
- Какую дверь? – переспросила Атия.
Только вернувшись на место, ее сердце снова упало в пятки.