Теперь, когда пелены не стало, ее глаза непроизвольно расширились в удивлении.
Дедушка. Дедушка Луций.[1]
Осознание заставило ее резко остановиться и обернуться. Луций Аврелий Котта, ее двоюродный дедушка, обеспокоенно смотрел на нее. Его ладонь слегка сжимала ее плечо.
А за спиной у него была целая толпа. Вооруженная толпа. Знакомых лиц в ней было больше, чем незнакомых – и вопросы множились с невероятной скоростью, но главным среди них был один.
Зачем дедушка вооружил клиентов?
По спине пробежал неприятный холодок.
Что здесь, к гарпиям, происходит?! – хотела спросить она, но вслух сказала совершенно другое:
- Мне нужно увидеть сына.
Прочерченное глубокими морщинами лицо дедушки немедленно приобрело настороженное выражение.
- Что-то случилось? – спросил он.
- Я понимаю, это прозвучит как полный бред сумасшедшей, но… - Атия нервно сглотнула, - Мой сын… Он… Он убил дядю Гая! У меня есть доказательства. Это правда… И… - ее голос неожиданно сошел на «нет». Говорить было слишком тяжело.
Невозможно.
Боги, зачем? Зачем он это сделал?
Атия ожидала от дедушки всего, что угодно. Что он покрутит пальцем у виска и объявит ее окончательно сошедшей с ума. Потащит ее за руку смотреть «эти доказательства». Категорично заявит, что такое в принципе невозможно.
Она не могла предположить только одного. Того, что случилось.
С облегчением на лице, дедушка рассмеялся.
- Так дело в этом! – сквозь смех отозвался он, - Успокойся, Атия, все с Цезарем нормально. Ну, ладно, я сам его не видел, не знаю, в каком он там состоянии. Но его совершенно точно никто не убил. Ни твой сын, ни кто бы то ни было другой.
- Что? – только и смогла выдавить ошеломленная Атия.
Мало ей было сына, так еще и двоюродный дед туда же. Похоже, у всех в этом городе были от нее какие-то секреты.
Очень хотелось смерить подозрительным взглядом и мужа, но он ее перехитрил еще на несколько шагов раньше, и сейчас его попросту не было рядом.
- Пойдем ко мне, - мягко улыбнулся дедушка, - Я все тебе расскажу. Но не тут же нам говорить, ну вправду? – он обвел многозначительным взглядом окружающие дома.
- Но… Но Гай? – Атия беспомощно оглянулась.
- Потом с ним пообщаешься. Тем более он сейчас наверняка сильно занят на сходке, - заверил ее дедушка. Надо было признать, что в его словах был определенный смысл.
Атия уже собралась было кивнуть, приняв его предложение, но не успела этого сделать – откуда-то спереди раздалось отдаленное, но требовательное “Пропустите!”, а затем толпа клиентов дедушки расступилась, открывая ее взгляду запыхавшегося и вспотевшего Луция. За спиной у него неотрывной тенью маячил Эбурий.
Луций пересек разделявшее их расстояние буквально в несколько длинных шагов.
- Боги, Атия… Ну я же просил тебя не принимать необдуманных решений! – он явно старался сделать так, чтобы это прозвучало сурово и с осуждением, но вышло у него плохо – Атия явно слышала в его голосе нотки облегчения.
- О, Филипп, и ты тут… - задумчиво протянул дедушка, не дав ей вставить и слова. А затем его лицо просветлело, и он добавил, - А Атия как раз собиралась зайти ко мне в гости. Если хочешь, давай с нами.
По толпе клиентов за спиной дедушки пробежали обеспокоенные шепотки, но с такого расстояния ей не удалось разобрать их слов.
Луций издал неопределенный звук и недоуменно моргнул:
- В гости? – потом он моргнул еще раз и только потом, совладав с собой, натянуто улыбнулся дедушке, - А почему бы и нет? Пойдем.
В последний раз Атия оглянулась в сторону форума, где ее сын прямо сейчас наверняка держал речь перед народом и, со вздохом, последовала за мужем и дедушкой. В словах дедушки было зерно истины. Сын сейчас был слишком занят, а она ему только помешала бы. Поговорить с ним она, в конце концов, могла и позже.
Любопытство заживо съедало ее изнутри, и она чувствовала, что если не узнает, что дедушка хотел ей рассказать, в самое ближайшее время, оно сгрызет ее с потрохами и даже не подавится.
Дом дедушки встретил их приятной прохладой и аппетитным запахом, доносившимся с кухни. И когда он только успел сказать рабам, чтобы готовили на стол? Или он просто собирался обедать до того, как встретился с ней?
Часть клиентов, вместе с вызвавшимся Эбурием, дедушка отправил патрулировать улицы, часть осталась сидеть в атрии, а они втроем проследовали в триклиний и уютно устроились на ложах. Дедушка подозвал к себе рабыню и приказал ей подать обед, как только он будет готов. Когда она, кивнув в знак согласия, удалилась, все его внимание сразу переключилось на Атию.
- Так, на чем мы остановились? – расслабленно переспросил он, так, словно речь шла о какой-то мелочи, вроде нового спектакля, а никак не о том, что ее сын оказался убийцей ее же дяди.
Контраст был странным и пугающим. Атия сжала виски руками, в бесплодной попытке избавиться от этого ощущения.
- Ты сказал, что дядю никто не убивал, - начала она, - Ни мой сын, ни кто бы то ни было другой. Почему? Откуда такая уверенность? Мы… Мы с Луцием случайно обнаружили у Гая дома…
Изображение темной комнаты, с оковами и свежей и не очень кровью то тут, то там встало перед ее глазами столь явно, словно она снова оказалась там. Она нервно сглотнула и помотала головой, пытаясь отогнать наваждение перед тем, как продолжить:
- Застенки и… Там, на стене были две надписи… - и ее голос сошел на нет.
Дедушка внимательно и сосредоточенно смотрел на нее. От былого веселья на его лице не осталось и следа.
- Застенки? – повторил он спустя несколько бесконечно долгих мгновений, словно пробуя слово на вкус, - А знаешь, это имеет смысл. Да, действительно. Прямо cамо собой напрашивается. Почему они не догадались, не пойму… - задумчиво протянул он, а затем потряс головой и снова вернулся к ней, - В общем, не важно. Я не знаю, что вы там такого увидели, но одно я могу вам сказать точно – Цезарь жив. В этом не может быть никаких сомнений.
- Но… С чего ты взял? – спросила она в ответ.
- Вчера вечером Руф решил… Мммм… Нанести визит Пизону, - весь вид дедушки буквально кричал о том, что он что-то недоговаривает, - Ну знаешь, они с дочерью позавчера вернулись в Город, потому что в Геркулануме происходит что-то очень странное.
- Да, Кальпурния мне писала, но что с того? – вопросительно вздернула бровь Атия.
- Погоди, - дедушка поднял указательный палец вверх, - Дай мне рассказать. Так вот. Руф вчера вечером собирался пойти к Пизону. Но не успел. Пизон пришел к нему первым. Вместе с дочерью и каким-то потрепанным рабом, явно не из своих. Руф говорил, он был какой-то перепуганный. Потерянный даже. Короче. Оказалось, что это – раб твоего сына. А подослал его к Пизону и Кальпурнии Цезарь, чтобы он их предупредил, что им грозит опасность.
Дедушка закинул в рот финик и принялся с наслаждением его жевать. Нет, он, конечно, всегда славился своим спокойствием, но чтобы настолько…
- Цезарь? – переспросила Атия.
- Да. Твой дядя и мой племянник. Нет, я не сошел с ума. Во всяком случае, не больше, чем этот раб, или Пизон, или даже вот вы двое сами. И тот цирк с жертвоприношениями неделю назад сорвал действительно он.
- А… - Атии очень хотелось возразить, но возразить было нечего.
- Как я понял, - продолжил дедушка, сглаживая неловкую паузу, - Твой сын шантажировал его. Хотел, чтобы он что-то там сделал. И угрожал убить Кальпурнию, если он не станет.
Неверящий взгляд Атии уперся в дедушку – и тот невинно развел руками:
- Что? Я за что купил, за то и продаю.
Еще несколько дней назад, если бы кто-то рассказал ей про сына что-то подобное, она бы просто отмахнулась и списала все на похмелье от некачественного вина или же дурную шутку. Сейчас… Все было иначе.
Дедушке незачем было ей врать, и, если перестать прятать голову в песок – в его рассказе было что-то очень похожее на сына.
Что-то, что ее частенько пугало в нем, когда он был еще совсем маленьким. Что-то, что, как она думала, ушло навсегда с возрастом, примерно тогда, когда он пошел в школу. Что-то, что снова вернулось, когда он четыре года назад вернулся в Город из Апполонии, узнав об усыновлении. Что-то, что она все это время выбирала не замечать.