«Обезврежение университетов», проектируемое в «Протоколах», лишение их автономии, проект превращения профессоров в послушных начальству, чиновников, система обезличения студенчества и изменение программы преподавания все это было осуществлено в царской России, после отмены университетского устава либерального периода 60–х годов («Протокол» № 16). Tе меры обуздания или же развращения прессы, которые так усердно предлагаются в «Протоколах» (№ 12), в виде цензурного контроля, залогов, штрафов, закрытия органов печати и пр., практиковались самым беспощадным образом в самодержавной России.
Одним словом, самодержавная Россия и другие полицейские абсолютистские монархии были своего рода обетованными странами для Сионских мудрецов, а смысле совершившегося уже воплощения идеала и некоторых наиболее существенных стремлений, высказанных в «Протоколах». Не явное ли безумие со {19} стороны Сионских мудрецов — если бы таковые существовали, — из–за «царя Иудейского», так сказать, pour le roi de Prusse, подкапываться и разрушать устои этих стран, чтобы воссоздать их после успеха их заговора?
Объяснение всех этих противоречий, странностей и парадоксов очень, просто: «Сионские Протоколы» — подлог, и определенное содержание их является функциею психологии, понимания и способностей подделывателей. Авторы подлога — реакционеры, они действовали для целей реакции. Черносотенный идеал им был близок, знаком и ясен. Не обладая ни знаниями, ни талантом, они не были в состоянии наделить в сфабрикованных ими «Протоколах» инсценированных ими «Сионских мудрецов» каким либо противоположным, но цельным органическим идеалом. Кругозор подделывателей был исключительно черносотенный. Они и приписали чудовищам от Сиона черносотенную программу, механически соединив ее с ненавистью к «гоям» и с замыслом о «Царе Иудейском». Речь идет как бы только о борьбе, соперничестве из–за главенства между двумя реакциями. Отсюда вся безумная нескладность заговора и программы Сионских мудрецов.
Мало того, подделыватели, без всякого научного багажа и без теоретической подготовки, не в состоянии были дать толковое, хоть по видимости самостоятельное обоснование своего миросозерцания реакции. Они вынуждены были копировать.
Подлог черпал свои рессурсы из плагиата
Когда авторы «Сионских Протоколов» говорят о нескольких фазах, через которые проходит существование каждой республики, а именно — чередование демагогии, анархии и деспотизма («Протокол» № 14), — то мы вспоминаем о законе смены состояний политического строя, формулированном, в виде закона циклов, Платоном, Аристотелем и Полибием. Подделыватели заимствовали соответственное рассуждение из старых учебников или популярных книжек и бесцеремонно нелепо приспособили его для своей цели.
{20} Когда авторы «Протоколов» вкладывают в уста «Сионских мудрецов», изречения вроде того, что «право — в силе», что «цель оправдывает средства», что «политика ничего общего не имеет с моралью», что злом побуждается добро, что в политике нет безнравственных средств борьбы («Протокол» № 1), или что «слово не должно согласоваться с действиями дипломата» («Протокол» № 7), — то мы вспоминаем о Макиавелли и его трактате «О монархе».
Все рассуждения Сионских мудрецов против принципов демократии и в пользу «абсолютизма Божиею милостью» является бесталанною передачею старых клише и избитых сентенций теоретиков реакции в эпоху Реставрации — традиционалистов и теократов.
В некоторых случаях подделыватели не брезгали для своей цели мыслями и взглядами, высказывавшимися и в социалистической литературе. Такова, например, тирада о том, что свободы не имеют никакого значения для несчастного пролетария («Протокол» № 3) или что монополия, концентрация богатств, спекуляция и общий экономический кризис повлекут за собою революцию («Протокол» № 3 и № 6). Когда Сионские мудрецы предполагают ввести, вместо золотой валюты, «валюту стоимости рабочей силы, будь она бумажная или деревянная» («Протокол» № 20), то мы вспоминаем о проектах овенистов Грэя и Брея в Англии и Прудона во Франции.
Даже Н. К. Победоносцев, этот министр ретроград и обскурант, был плагиирован. Одна диатриба его против демократии, из книги о «Новой демократии» была списана или перефразирована в «Протоколе» № 1.