Вскоре умерла мать Аввакума, «в подвизе велице», перед смертью приняв иночество с именем Марфы. Не поладив по каким-то оставшимся для нас неизвестными причинам со своими односельчанами, Аввакум был изгнан из Григорова и переселился в село Лопатищи (Лопатицы) Нижегородского уезда, являвшееся вотчиной боярина Василия Петровича Шереметева, а впоследствии — его сына Петра Васильевича Большого. В 1642 году, на двадцать первом году жизни, Аввакум был рукоположён в диаконы. Прослужив два года в диаконском сане, он был поставлен в 1644 году в попы к местной церкви Рождества Христова.
Глава вторая
СВЯЩЕНСТВО
Доколе Господи воззову и не услышиши,
возопию к Тебе обидим, и не избавиши?
Вскую мне указа труды и болезни,
усмотрити страсти и бесчестие?..
Книга пророка Аввакума, гл.1,ст.2–3
В Древней Руси сам приход избирал кандидата в священнослужители, а епископ лишь утверждал и рукополагал его. Стоглавый собор 1551 года так говорит об этом: «По всем святым церквам в митрополии и в архиепископьях и в епископьях избирают прихожане священников, и дьяконов, и дьяков». При этом нравственные и канонические требования, предъявляемые к священникам в дониконовской Руси, были весьма высокими. Согласно поучениям XIII века, кандидат в священнослужители должен был быть кротким и целомудренным, удерживаться от соблазнов, вести трезвый образ жизни, не играть в азартные игры, не быть гордым, заносчивым, подверженным гневу и ярости, а также знать грамоту. Священник именовался врачом, вождём, наставником и учителем, сторожем, пастухом, воеводой и судьёй своих прихожан. В священники ставили только свободных людей, а не холопов. Если избранный приходом кандидат был из холопов, то его требовалось сначала освободить от всякой зависимости. Правилами запрещалось ставить в священники убийц, разбойников и задолжавших деньги. В священники ставили не моложе тридцати лет, в диаконы — в 25 лет, хотя на практике, «по нужде», допускались отступления (Аввакум, как видим, и в диаконы, и в священники был поставлен раньше предписанного церковными правилами возраста). Ставленник должен был обязательно состоять в церковном браке и только единожды. Если он соответствовал всем этим требованиям, то его ставили в священники не сразу, но только после экзамена на церковную грамотность, состоявшего из двух частей. Сперва кандидата «осматривал и изведывал» особый человек, а затем уже сам епископ слушал, как экзаменуемый читает Псалтырь, Евангелие и Апостол. Выше уже говорилось, что в XVII веке белое духовенство отличалось практически стопроцентной грамотностью. Действительно, чтобы провести богослужение в соответствии с церковным уставом, мало было затвердить наизусть ряд положенных молитв. Надо было обладать хорошей памятью, разбираться в богослужебном уставе, уметь составить последовательность ведения службы, тем более — уметь читать. Помимо правильности произношения, неспешности, внятности церковное чтение должно было духовно вразумлять и внушать, быть величественным по своему характеру. Все эти особенности находили своё отражение в интонации — в мелодии чтения. В церковной традиции во все века для каждого вида литургического чтения существовала своя интонация, так называемая погласица. Погласица представляла собой своего рода напев, имевший определённое эмоциональное и духовное значение и организованный по определённым правилам. Например, одной погласицей читались псалмы, другой — каноны и тропари, третьей — ексапсалмы, четвёртой — паремии (отрывки из книг Ветхого Завета), пятой — Апостол, шестой — Евангелие, седьмой — поучения, восьмой — Великий канон святого Андрея Критского, девятой — заупокойный Псалтырь.
Кроме того, кандидат в священники должен был обладать определёнными певческими навыками и достаточно развитым слухом. Церковное пение на Руси занимало очень важное место в ткани богослужения. Достаточно вспомнить, что предпочтение, отданное послами князя Владимира православию («выбор веры»), древнерусские летописцы связывали с эстетическим впечатлением от «ангелоподобного» византийского пения: «Мы не можем забыть той красоты, которую видели в Константинополе; всякий человек, как отведает раз сладкого, уже не будет после принимать горького; так и мы здесь в Киеве больше не останемся», — говорили послы. После принятия христианства на Руси в 988 году были восприняты и певческие традиции Византии, в основе которых лежала система осмогласия. «Столповое пение», или «изрядное осмогласие», было введено в богослужение Русской Церкви при великом князе Ярославе Мудром, когда в 1051 году на Русь прибыли три искусных греческих певца. Однако впоследствии древнерусское церковное пение (знаменный распев) разрабатывалось уже на почве национальных традиций и достигло вершины своего развития в Московском государстве в конце XVI — начале XVII века. В Москве из лучших певчих был организован придворный хор — хор государевых певчих дьяков, который стал своего рода общерусской академией церковного пения. Большим знатоком знаменного пения был сам царь Иван IV, сочинивший стихеры памяти митрополита Петра, Сретению Владимирской иконы Богоматери и «Канон Ангелу Грозному воеводе». Выдающимися распевщиками были приближённые к царю певчие Иван Нос и Фёдор Крестьянин (или Христианин), который возглавил одну из крупнейших школ знаменного пения. Плодами творчества отечественных мастеров-распевщиков были «переводы», то есть различные варианты богослужебных песнопений: «ин переводы», «ин роспевы», «большой роспев», «большое знамя», «малое знамя», «путь» (усольский, соловецкий) и др.
Знаменный распев отличали величественная простота, спокойствие движения, чёткий чеканный ритм, законченность построения… Песнопения знаменного распева представляли собой прежде всего распетые богослужебные тексты, где на первый план выступало Слово. Особенностью древнерусского знаменного пения было то, что оно исполнялось в строгий унисон, то есть не допускалось одновременное звучание разных по высоте звуков. Согласно древнему Иерусалимскому уставу, принятому на Руси, церковное пение должно быть единогласным, проповедуя согласие и единство. Состав хора изначально был чисто мужским (за исключением женских монастырей, где он, естественно, был чисто женским), то есть не допускалось существование смешанных хоров. Неприличным и изнеживающим считалось высокогласие, поэтому в древних песнопениях XV–XVI веков преобладал низкий регистр. Пение осуществлялось антифонно, то есть попеременно двумя клиросами, или ликами (хорами). Во главе каждого клироса стоял головщик — первый певец. Он должен был в совершенстве знать церковное пение и обладать твёрдым голосом. Головщик начинал и вёл своим голосом каждое песнопение. Очень важна была однородность звучания, чтобы ни один голос не выдавался из общего хора.
Особо следует сказать о системе записи песнопений в древнерусской традиции. Со временем на Руси выработалась совершенно оригинальная система записи — так называемое крюковое письмо, нигде больше не встречавшееся и до сих пор сохраняющееся у старообрядцев. «Крюковым» оно называется по одному из самых распространенных знамен — «крюку». Название других знамен: «параклит», «палка», «статия», «змеица», «столица», «голубчик», «стрела», «скамеица», «подчашие», «чашка» и т. д. «Каждое знамя — это целое духовно-музыкальное понятие, имеющее свое название и лицо — начертание, облик. В отличие от нот светской музыки оно не показывает наглядно звуки, их высоту и длительность, а только указывает, как должен звучать данный слог песнопения. Поэтому само музыкальное значение каждого знамени должно хорошо быть известно певцу заранее, знамена лишь подсказывают его. Система знамен сложна и многообразна: тут и самые простые знаки, заключающие только один звук, и многозвучные, изменяющие значение в зависимости от своего положения, и целые построения, охватывающие слова и даже предложения текста». Известно, что Аввакум обладал прекрасной памятью и слухом и многие богослужебные тексты (в том числе, например, весь Псалтырь) и церковные песнопения знал наизусть.