И дрон отступает.
Чуть позже отстает и погоня.
На повороте в пикап запрыгивает Обезьяна. Он стягивает шлем — голова все еще перебинтована, но это старая рана. Он озвучивает общую мысль:
— Девчонки, вам не кажется, что это было... слишком легко? За мной нет хвоста.
Орхидея все равно ведет пикап на полной скорости, петляет между машинами, гонит в сторону «Ровены», но ее дрон согласно кивает.
— Обычно я бы уже праздновал, но это слишком подозрительно, — продолжает Рома.
Флай спрашивает по общему каналу:
— Полли, Минш, Ира? Как там у вас?
Минш и Ира отвечают сразу. Первый все еще в канализации, но скоро выберется на свет. Ира в своем убежище и туда не стучится корпа. Полли отвечает только минут через пять. Его ответ обнадеживает и напрягает одновременно.
— Мне все еще трудно в это поверить, но корпа вроде как... свернула погоню? Флай, что ты там такого сделала, что они решили отстать?
— Я действовала четко по плану. Ну... с небольшим изменением. Схватила не первого попавшегося, а того, на кого указали нано.
Полли молчит, очевидно, вспоминая, как раньше Флай расправлялась с теми, на кого указывали ей нано.
— Он жив, — поспешно говорит она и переводит взгляд на тело.
Мужчина, высокий и худощавый. Красивый той выверенной красотой, которую могут дать только пластические хирурги. Его лицо смутно знакомо, но Флай никогда особо не интересовалась корпоративным миром, чтобы узнать его наверняка.
— Одолжи стимулятор, — кивает Флай Роме.
Тот протягивает ей шприц и ловко сковывает руки заложника браслетами из запасов Стаи. Флай вкалывает в вену заложника стимулятор знакомым, отточенным движением. Вспоминает советы Полли, пока корп приходит в себя.
Его глаза медленно раскрываются и, приглядевшись, Флай замечает линзы. Возможно, его начальство теперь следит за ними через его глаза. Ожидаемо.
Флай медленно снимает шлем и смотрит, долго смотрит на заложника, унимая собственный порыв вцепиться ему в глотку. Она уже перебарывала влияние нано дважды, но сейчас это все равно сложно.
— Флай, — говорит Полли в наушнике. — Флай, слушай меня. Этот человек нам нужен. Критически необходим.
— Я понимаю, — кивает Флай.
Взгляд заложника падает на Рому, поспешно надевшего шлем обратно, потом фокусируется на Флай, как на главной виновнице происходящего. В его голосе нет и капли страха.
— Что ты понимаешь, тупая ты сука? — его тон предельно спокоен, интонация такая, как будто он интересуется погодой.
— Я понимаю, что не стоит пока что тебя убивать, — так же безмятежно отвечает Флай. — Хотя мне очень хочется вырвать твой поганый язык.
Дрон Орхидеи уже работает и транслирует видео на отдельный канал. Ира должна была выложить туда и ролик с их нападением на башню, так что можно быть уверенным — этот разговор слышит еще эдак миллион людей. И это только начало.
Если и это не заставит остатки Триады вылезти из подполья и обратить взоры на Флай, то что?..
— Ты не умрешь, — ласково говорит Флай. — Но только если твои друзья в «Эккарт» не навредили моим людям.
Это маленькая ложь. Марго и Артем никак не ее, и Флай намерена сдержать слово — и не использовать Стаю в своих интересах никаким образом. Однако ее люди... ее настоящие люди, они должны знать, что Флай полезет за ними за ними даже в пекло, если будет нужно.
— Знаешь, ты забыла главное правило в переговорах, — говорит Полли. — Не спросила имя. Это обычно располагает к общению, все такое.
— Ах да, — кивает Флай. — Как тебя зовут?
Заложник жестко ухмыляется, все еще не впечатленный ни ее уверенным поведением, ни словами.
— Так вы, отморозки, даже не знаете, кто я.
— Я типа... догадываюсь, — бурчит Обезьяна себе под нос.
Пересекшись взглядом с Флай, он добавляет емкий мат. Ухмылка заложника становится еще шире.
— Лионель Ламбер.
Недавний президент, а теперь вице-президент корпорации «Эккарт».
19. Ангел Разрушения
Это как держать в руках клад. Самый могущественный человек в корпорации после ее главы. Это как держать клад в окружении толпы нищих головорезов. У Флай нет иллюзий — они бросятся на нее через секунду. Личность заложника спасла их во время погони, но стоит только корпе придумать план — и этот клад вырвут из ее рук. И вот тогда уже ничего ей не поможет.