– Такие! – громыхнул здоровяк, – Вам в школе разве не рассказывают, почему вдруг понадобились гиды, если раньше прекрасно справлялись почившие предки?
– Это были ошибки, – объявил гид, – Их исправили много веков назад.
– Сам ты ошибка, – отмахнулся богатырь.
– Ой, подождите. Голова кругом идет, – запричитал Волна. – Дайте подумать.
Воцарилась пауза. Алексей закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, пытаясь разобраться в нагромождении данных. Итак, он оказался в Медном Мире. «Вот тут бы проснуться и посмеяться над глупым сном!» – подумал Волна, – «Но, похоже, не выйдет. Ладно, хороший, вроде, мирок. Почти всегда ощущается счастье. Почти.».
У него появился огромный дом на берегу озера. Великолепный сад. Живи и радуйся. Соблюдай несложные правила и жди дальнейшего распределения. Тут и начинаются сложности. Правила-то есть, но их исполнение выглядит, мягко говоря, коряво.
Первое, никого уже давно не перемещают. Почему?
Второе, Мир должен быть насыщен любовью. В принципе, так оно и есть, но вот форма, которую обретает здесь это чувство, несколько попахивает насилием. Если бы не принятая в Меди терминология, Алексей не стал бы называть ЭТО любовью. Постеснялся бы.
Третье, казненные самоубийцы оказываются в рядах стражи. Стража – это представители Серебра, то есть дезертиры оказываются на более высоком положении, чем миллиарды обитателей Меди. И где здесь Справедливость?
Далее, самое сложное. Одно дело знать о происходящих нарушениях, а другое выступать против них. Кем бы ни была стража, кому бы ни подчинялись палачи – они власть, они устанавливают правила. И, кроме прочего, их много. А кто он такой? Недавно явившийся из Олова, ни особым умом, ни силой Алексей не отличался, и чем он может помочь этой кучке малознакомых людей?
Есть еще его «переписка» с Оловом, но кто отвечал Волне на запотевшем стекле пока не известно. Сможет ли этот человек подать руку помощи – тем более. Ждан и остальные очень надеются на Алексея, но сможет ли он помочь? И, главное, желает ли? Дурацкая ситуация…
– Что ты хочешь, в конечном счете? – прикоснулся Алексей к Ждану, – Найти Златник, связаться с «Олимпом» и пожаловаться?
– Я хочу Справедливости! Она есть одна из целей существования. Медь должна быть справедливой.
– Но ведь стража сразу узнает, что мы замышляем?
– Скорее всего, да. Но нас не только пять человек. Под руководством Михаила четыре сотни казаков. Этих сил хватит, для восстания…
– Восстание? Бунт? – взвизгнул Макс, – Вы о чем говорите? С ума посходили?
– Да уж… – смахнул пот со лба Волна, – В любом случае, четыреста человек против армии стражи – это ничего!
– Они не смогут нас уничтожить сразу, – спокойно продолжил Ждан, – Произойдет очень сильный выброс энергии, что не останется незамеченным на «Олимпе». Они испугаются: одно дело казнить по одному человеку, а другое сразу несколько сотен. Понятно?
– Типа того… Только… зачем мне в этом участвовать?
– Потому что без тебя во всем этом нет смысла! Никто не может связаться с Оловом, только ты.
– А мне-то это зачем? Мне, вроде, и тут неплохо. Радость там, любовь какая-никакая… Дом.
– А твои друзья? – вскочил на ноги Белый, – А близкие? Родные? Ты хочешь, чтобы они со временем попали сюда? В этот искусственный, насквозь лживый Мир? Где у самоубийц больше прав, чем у праведников? Где самые достойные застревают на века? Или ты хочешь своей матери участи жить с первым встречным, потому что это тут называется «любовь»?
– Эй, эй, не увлекайся! – передернулся от омерзения Волна, – Ужас, что несешь… В таком ракурсе я не смотрел на проблему. Если так, то… пожалуй…
– Бунт? – вопросительно вскинул брови Ждан, растопыривая огромную кисть.
– Бунт! – уверенно подхватил Михаил, опуская свою ладонь в пятерню богатыря.
– Соглафен! – добавил руку Степан.
– Бунт, так бунт! – тяжело вздохнул Волна, присоединяя и свою ладонь.
Макс медлил. Страх огнем полыхал в глазах толстяка. Свободная ладонь Ждана аккуратно приподнялась, несильный замах отвел ее назад… увесистая оплеуха заставила гида склонить голову.
– Бу… бунт, – сбивающимся голосом заявил Макс, укладывая сверху дрожащую пятерню.
– ДО́БРЕ! – удовлетворенно заявил великан, когда руки новоиспеченных бунтовщиков разъединились.
Часть II. Прорыв сквозь жуткие завесы
1
Комната Антипа – образец безвкусицы. Бандитские деньги раскинулись по стенам вульгарной позолотой, встали по углам громоздкими вазами, загудели мощными колонками аудиосистемы. Утреннее солнце, пробиваясь сквозь зеленую ткань портьер, наполняло спальню тусклым светом стоячего болота. Шарики пыли лениво перекатывались по дорогому паркету; порывы ветра, изредка врывающиеся в окно, добрасывали их до мятого шелка простыней.