– В Ничто. Ну, право дело, не в Серебро же нас пересылать? – попытался улыбнуться здоровяк.
– А много их? Противников?..
Стражников и палачей огромное количество. Четырем сотням казаков не выстоять против их армии, но переход из Мира в Мир, особенно принудительный, вызванный ударом дубины, посылает сигнал. Если сигналов будет много, «Олимп» заинтересуется происходящим, и либо стража не станет рисковать, увеличивая количество переходов, либо о происходящем станет известно, а этого и добиваются бунтовщики.
Один из казаков ловко забрался на дуб. Огромная ветвь срублена и брошена вниз. На земле товарищи, ловко орудуя ножами и топорами, превратили здоровенный сук в палицу. Операция повторилась, и мощные дубовые лапы стали корявым, но грозным оружием.
– Но ведь когда-то дубины кончатся? – вздохнул Волна, – Они же не вечные….
– Да, – согласился вернувшийся Михаил, – По моим расчетам продержимся не более нескольких дней боя. И то, если еще две сотни прорвутся.
– Должно хватить! – однозначно заявил Ждан, – Ребята в Олове должны успеть. Картинка же движется с обычной скоростью? Не тормозит? Не шевелится слишком быстро?
– Вроде, обычная скорость, – Волна указал на экран.
– Значит, время у нас с ними течет сейчас одинаково. Это тоже говорил мне… ну тот… палач… Значит, это он как-то так сделал. В общем, за три дня должны успеть.
– Вам не доступна ни одна минута!
Кто вам сказал, что есть в запасе дни?
Раскатистый бас громыхнул из облака черного дыма, появившегося в проеме двери. Марево заклубилось, стало плотнее; потек резкий, кисловатый запах. Из облака появилась серебристая безволосая голова, следом расплывчатая, сливающаяся с дымом мантия, поднятая вверх двумя огромными крылами. Выглянули опасные длани, мантия опустилась, обретя привычный вид, и в комнату вошел палач! За спиной возникли несколько стражников.
– Оставьте мысли о сопротивленье.
Спокойным шагом следуйте за мной!
– Куды? – негромко поинтересовался Степан.
– Все, что положено, узрите в свое время!
– Подождите, – заговорил Белый, прижимаясь плечом к Ждану, – Если мы в чем-то виноваты – скажите в чем. Не можем же мы просто встать и пойти неизвестно куда. Нас в чем-то обвиняют?
– В неисполнении законов Мира Меди!
– А потофнее? – проговорил Степан.
– Какие именно правила мы нарушили? – подхватил Алексей, догадываясь, что друзья тянут время.
– Проследуйте за мной в приют закона,
где Грозный Суд вам объяснит вину!
– А ты, типа, не знаешь? – буркнул Волна.
– Ему вменяется десяток преступлений! – из дымящегося рукава, серебристый перст указал на Алексея.
– Ему одному? Так почему должны идти все?
– Кому куда идти решаю я! – перешел на крик палач.
– Палачи перемещают свои жертвы прикосновением рук, – спокойно, словно нет никакой опасности, произнес Михаил, – Поэтому, когда сражаешься с ними, главное не дать прикоснуться к себе. Лучший способ это удар по кистям…
Дубина в руках Белого врезала по рукам палача! От неожиданности начальник стражи втянул конечности, пошатнулся и сделал шаг назад.
– И завершающий, в голову! – так же спокойно продолжал Михаил, опустив палицу на серебристую лысину.
Ни один звук не сорвался с губ палача, лишь на мгновение вспыхнуло недоумение во взгляде, и фигура тут же растаяла в воздухе, издав напоследок едва уловимый хлопок. Оставшиеся стражники отступили, но казаки, примчавшиеся со двора, быстро и легко расправились с ними.
– И все? Так просто?
– Это лишь разведка, – вздохнул Михаил, – Палач проверил, будем ли мы сопротивляться. От этого зависят их дальнейшие действия. И нашим друзьям в Олове станет только труднее…
2
Электровоз набрал скорость. Столбы за окном все быстрее проносились мимо, ухая испуганными совами. Непрерывная полоса фонарей горела на зеркальной поверхности рельсов, вспыхивая на стыках более яркими огоньками. Локомотив уверенно несся к поставленной цели.
Антип успокоился. Скорость уняла нервы, задержки остались позади, задача стала казаться выполнимой. Рустам, урча, потягивался в углу кабины; широко зевал.
– Темень-то какая, – пробормотал Анти-поэт.
– Так ночь, вроде.
– Который час?
– Уже четыре! То есть… снова три, получается. Блин, время-то истекло. Приготовься…
Далеко впереди, на путях возникла стена густого, черного тумана. Всполохи на рельсах, белесые фонари, зеленые огни семафоров – все потонуло в темноте, различимой даже на фоне ночи. Справа, слева и в нескольких метрах от земли пространство оставалось чистым, и только на пути локомотива разверзлись врата во мглу.