Евгения Валентиновна вздохнула и, подойдя к дочери, пристально посмотрела ей в глаза:
— Солнышко мое, ты ничего не забыла. Даже я уже проверила твою сумку, — произнося последнее, она заметила, как дочь опять лезет в сумку. — Оксана, перестань и успокойся! Ты же у меня умница… Такая красивая, прямо налюбоваться на тебя не могу. Как же все-таки хорошо, что мы купили тебе эту юбку и эту блузку. Если бы ты еще дурацкую косичку не заплетала, то и…
— Она не дурацкая, — обиженно произнесла Оксана. — Просто мне так нравится.
— У тебя шикарные вьющиеся волосы, а ты из них черти что делаешь, — женщина с укором продолжала гнуть свое.
— От одной косички еще никто не умирал, — буркнула девушка.
— Так, ладно, нам пора, иначе опоздаем, — произнесла женщина и направилась в коридор. — Обязательно надень куртку, а то еще холодно на улице. И весенние сапожки, чтобы ноги не мерзли. Я тебе всегда говорила, главное, чтобы ноги были в тепле.
Не слушая, что ей ответила дочь, женщина быстро оделась и стала ждать Оксану. Та, вопреки просьбе матери, надела осеннее темно-серое пальто.
— Ты все же решила участвовать в этом конкурсе? — стоя на светофоре, спросила женщина, не поворачивая головы к дочери.
Оксана встрепенулась и, переведя взгляд на маму, ответила:
— Конечно я буду в нем участвовать! Это же такой шанс!
— Брось, — усмехнулась женщина.
Девушка нахмурила черные, резко контрастировавшие с цветом волос, брови и, недовольно скрестив на груди руки, спокойно спросила:
— Что ты имеешь в виду?
Загорелся зеленый, и женщина достаточно резко газанула, чем немало перепугала бредущих рядом детишек. Только после того, как она подъехала к школе Оксаны, она произнесла:
— Ты у меня молодец. Участвуешь в различных конференциях, пишешь работы, участвуешь в творческих конкурсах. И этот, как его… писательский. Здорово, что ты пробилась в финал, но, солнце мое, этим ты на жизнь себе в будущем точно не заработаешь. Сейчас куда ни плюнь, а все писатели хоть куда. Это хобби, но не больше. Ты ведь не думаешь, что ты действительно будешь знаменитым писателем?
Оксана помрачнела и, выйдя из машины, коротко бросила:
— Спасибо, что довезла до школы. Пока.
— Оксана! — крикнула женщина, но девушка даже не обернулась.
Поджав губы, Евгения Валентиновна только удрученно покачала головой и, развернувшись, поехала на работу.
Прекрасное настроение Оксаны как ветром сдуло. Губы, еще недавно счастливо улыбавшиеся, теперь были плотно сжаты в одну нерадостную линию. Голубые глаза серьезно и немного разочарованно смотрели прямо перед собой. Даже косичка выглядела какой-то обиженной и расстроенной.
Поднимаясь по серому крыльцу школы, Оксана и внимания не обратила на детей, уныло плетшихся в школу. Конечно, здесь были и радостные лица, счастливо гомонящие о том, что было за неделю каникул, но их было катастрофически мало. Люди еще не успели прийти в себя и осознать, что лафа закончилась. А для кого-то эта четверть станет даже решающей — например, для самой Оксаны. Все-таки это последние месяцы одиннадцатого класса.
Выстояв очередь в гардероб, чтобы сдать пальто, девушка наконец-то получила свой номерок и, достав из кармана сумки мобильный телефон, отключила звук. Буквально через минуту на нее налетел небольшой ураган, едва не сбив Оксану с ног.
— Оксана, как я по тебе скучала! — радостный крик сумел переплюнуть все голоса, трещащие в коридоре. — А ты скучала, м?
Оправившись от неожиданности, Оксана все-таки сумела выдохнуть:
— Боже мой, Таня… — а затем, уже окончательно переведя дух, добавила: — Конечно. Соскучилась. Как я могла не соскучиться? Ведь мы со вчерашнего вечера не разговаривали.
— Это вот сейчас был сарказм? — хохотнув, спросила девушка.
Таня была невысокой полной девушкой с округлыми и до ужаса милыми щечками. Русые волосы до десятого класса она всегда заплетала в косу, но после того, как ее подстригли, теперь все время ходила с распущенными. Карие глаза вечно перебегали с одного предмета на другой и замирали только тогда, когда рядом проходил Никита, сосед Оксаны по парте. Девушка была немного хитрой, даже где-то мстительной, но, в общем и целом, из нее вышел верный и преданный друг, то есть со своими она вела себя хорошо, а с чужими, которых она не впускала в свой круг общения, не очень.
Танино сердце, как она сама неоднократно любила повторять — только Оксане и никому больше, — на веки вечные было отдано Никите, черноволосому длинному парню-баскетболисту, у которого был слишком нежный голос. Может, ребята и шутили бы над этим, но внушительный рост Никиты сразу же пресекал все попытки на корню. Сам парень был достаточно тихий, с плохими ребятами не водился, старался учиться хотя бы на средний балл и время от времени списывал у Оксаны. На девушек он особенного внимания не обращал, однако каждый раз, стоило ему увидеть Таню, улыбался и здоровался, но не более.