– Да, конечно.
– Я понимаю, что это далекий прицел. Но, может быть, есть какая-то связь.
– Каким классом она летела? – спросил Карелла. – Люксом? Туристическим? Первым?
– Первым классом. Это, кстати, еще один важный момент. Они ведь дают эти сумочки пассажирам первого класса, не так ли?
– Правильно.
– Я понимаю, что это притянутое за уши предположение. Но, возможно, эта дамочка скрылась потому, что укокошила какого-нибудь мальчика? Ведь все-таки рука оказалась в сумке авиакомпании, самолетом которой она летела... – Бартольди помолчал. – Я понимаю, это очень слабая зацепка.
– Мы на мели, не осталось вообще никаких зацепок, – признался Карелла. – Дай адрес Тюдора.
Здание «Крео-билдинг», которое они искали, находилось в оживленной средней части города и воспринималось как оазис покоя.
Оно служило местом встречи для каждого музыканта и артиста Айсолы. По обеим сторонам здания размещались ночное кафе и кинотеатр. Широкий подъезд вел в просторный мраморный холл, роскошь оформления и убранство которого больше бы подошли для собора святого Павла. Верхние этажи, где располагались репетиционные залы, приемные музыкальных издателей, композиторов, агентов и разных клерков, уже не отличались таким бьющим в глаза великолепием. Мужчины и женщины, собравшиеся перед входом в зал и в холле, представляли собой разношерстную публику.
Здесь можно было увидеть ультрасовременных музыкантов с умопомрачающими барабанами, саксофонами и тромбонами, обсуждающих открытие сезона тех или иных оркестров, некоторые из них передавали друг другу сигареты с марихуаной, были здесь и другие, для которых музыка стала религией, и поэтому они не нуждались ни в какой внешней стимуляции. В этой пестрой толпе попадались и длинноволосые любители классической музыки в фетровых шляпах, с футлярами для гоббоя, беседующие о сезоне в Бостоне или Далласе и гадающие, заключит или нет Бернстайн контракт с филармонией. Были здесь и певицы, канарейки и дрозды, на лицах которых играли улыбки, такие же натренированные, как и их голоса, которые, с каким бы оркестром они не пели, входили под своды холла с таким видом, как будто они были королевами голливудского экрана.
Здесь можно было увидеть балерин и исполнительниц современных танцев в коротких черных юбочках, не сковывающих движений, они передвигались по холлу утиной походкой, которая, кажется, является отличительной чертой всех профессиональных танцовщиц, цокая своими высокими шпильками по мраморному полу. Были здесь и женщины, занимающиеся стриптизом, высокие, бледные, кожа которых не знала загара. Они были в темных очках с ярко накрашенными губами. Здесь же были и попыхивающие сигарой издатели, как бы иллюстрирующие собой представление русского человека об американском капиталисте. И здесь же можно было увидеть преуспевающих композиторов, пользующихся популярностью, и по-настоящему преуспевающих композиторов, которые плохо поют и еще хуже играют на рояле, но ведут себя с напористой уверенностью, похожей на дешевую какофонию, которую они производят.
Наверху все репетировали, репетировали с маленькими и большими оркестрами, репетировали с пианино, с барабанами, репетировали танцы, симфонии, импровизированные представления. Единственно, что в этом здании не репетировалось, так это, пожалуй, разговоры, которые происходили в холле или перед входом.
Трудно было решить, была или нет отрепетирована речь Чарльза Тюдора. Его маленькая приемная находилась на восемнадцатом этаже. Две бледные, миловидные, высокие девушки с шляпными коробками сидели у него в приемной. Розовощекая, невысокого роста девушка с плоской грудью сидела за столом в дальнем конце комнаты. Карелла подошел к ней, показал полицейский значок и сказал:
– Мы из полиции. Нам хотелось бы поговорить с мистером Тюдором.
Секретарша окинула изучающим взглядом сперва Хейза, затем Кареллу, Обе сидящие в приемной красотки стали еще бледнее. Та, что была повыше, внезапно встала, подобрала свою коробку и поспешно вышла. Вторая погрузилась в номер «Варьете».
– По какому делу? – спросила секретарша.
– Мы это скажем мистеру Тюдору, – ответил Карелла. – Сообщите, пожалуйста, ему, что мы здесь.
У девушки на лице появилось натянутое выражение, она нажала кнопку на столе и сказала в микрофон:
– Мистер Тюдор, здесь два джентльмена, которые уверяют, что они детективы. Они сказали, что будут говорить об этом с вами, мистер Тюдор. Я не могу отказать. Никогда раньше не встречалась с детективами. Да, они показали мне значок. Хорошо, сэр. – Она выключила микрофон.
– Вам придется немного подождать. У него кто-то есть.
– Спасибо, – поблагодарил Карелла. Они стояли около стола и осматривали маленькую приемную. Вторая девушка сидела неподвижно, уставившись в «Варьете», не осмеливаясь даже перевернуть страницу. Стены комнаты были покрыты черно-белыми фотографиями раздевающихся женщин в вызывающих позах. Каждая фотография была подписана. Большинство подписей начиналось словами: «Чарли, который...» и заканчивалось экзотическими именами типа «Пламя» или «Факел», или Майя, или Эгзота, или Бали. Хейз ходил по комнате, рассматривая фотографии. Девушка с номером «Варьете» в руках следила за ним глазами.
Наконец, тоненьким голоском, который казался необычно тонким в устах такой крупной женщины, она проговорила:
– Это я.
Хейз повернулся:
– Что вы сказали?
– В мехах. Фотография, на которую вы смотрели. Это я.
– О, – выдавил он из себя, не зная, что сказать. И снова посмотрел на фотографию. Повернувшись опять к девушке, он проговорил: – Я вас не узнал в... – Он замолчал и улыбнулся.
Девушка пожала плечами.
– Марла? Это ваше имя? Подпись не очень ясная.
– Да, Марла. На самом деле меня зовут Марли Лу, но мой первый агент переделал его в Марла. Звучит экзотично, правда?
– Да, действительно, – согласился Хейз.
– А как ваше имя?
– Хейз.
– И все?
– Да нет. Меня зовут Коттон. Хейз – фамилия.
Девушка удивленно посмотрела на него. Затем спросила:
– Вы что, тоже стриптизом занимаетесь? – И разразилась смехом. – Простите меня, но вы должны признать, что ваше имя звучит очень экзотично.
– Пожалуй, да, – с улыбкой согласился Хейз.
– У мистера Тюдора какие-нибудь неприятности? – поинтересовалась Марла.
– Нет, – покачал головой Хейз, – никаких неприятностей.
– А зачем же вы хотите его видеть?
– А вы зачем хотите его видеть?
– Чтобы получить ангажемент.
– Желаю удачи.
– Спасибо. Он хороший агент. Он ведет дела многих экзотических танцовщиц. Я уверена, он что-нибудь найдет и для меня.
– Я надеюсь, что найдет, – сказал Хейз.
Девушка кивнула и какое-то время молчала. Она взяла «Варьете», полистала его и положила назад.
– Вы все-таки не сказали мне, зачем хотите видеть мистера Тюдора, – проговорила она. Но в этот момент открылась дверь в кабинет, и оттуда бюстом вперед вышла похожая на статую брюнетка на высоких каблуках, которые делали ее на четыре дюйма выше.
– Большое спасибо, Чарли, – крикнула она, чуть не столкнувшись с Кареллой, которому небрежно бросила: – Извини, милый, – и зацокала из комнаты.
Телефон на столе у секретарши зазвонил. Она подняла трубку.
– Да, мистер Тюдор, – сказала она и положила трубку. – Теперь мистер Тюдор примет вас, – сказала она Карелле.
– Желаю удачи, – сказала Марла вслед идущему к двери Хейзу.
– Спасибо. Вам того же.
– Если мне когда-нибудь понадобится детектив или что-нибудь в этом роде, я позвоню вам, – бросила она ему вдогонку.
– Обязательно звоните, – ответил Хейз и последовал за Кареллой в кабинет. Кабинет тоже был украшен фотографиями экзотических танцовщиц, их было так много, что и Тюдор, и его стол терялись в этом экзотическом изобилии.
Тюдор оказался крупным мужчиной под пятьдесят в темно-коричневом костюме с бледно-золотистым галстуком. У него были коротко подстриженные, густые, черные волосы, седеющие у висков, и черные усы. Он курил сигарету в черно-золотистом мундштуке. Жестом он пригласил вошедших сесть, и на правой руке розовым цветом заиграл бриллиант.