– Январь, январь. Где же может быть январская документация?
– Они должны быть такими узкими? – спросил мужчина в брюках.
– Узкими? Они совсем не кажутся узкими, сэр.
– А мне кажется, что они мне узки. Может быть, я не привык к брюкам без складок. Как вы находите? – обратился он к Карелле.
– Мне кажется, они сидят нормально.
– Может быть я просто не привык к такому фасону.
– Может быть.
– Они на вас сидят отлично, – вмешался Джерральдс. – Это новый цвет. Необычного зеленоватого оттенка. Смесь зеленого и черного.
– А я думал они серого цвета, – сказал мужчина, рассматривая брюки более пристально.
– Они могут казаться и серыми, и зелеными, и черными. В этом и заключается вся прелесть материала, – объяснил Джерральдс.
– Да? – Мужчина еще внимательнее стал рассматривать брюки. – Приятный цвет, – проговорил он с сомнением в голосе. Он подумал немного, придумывая предлог для отказа. – Но они слишком узкие, – и он начал стягивать с себя брюки. – Извините, – сказал он, прыгая на одной ноге и натыкаясь на Кареллу. – Здесь слишком тесно.
– Январская документация должна быть... – Джерральдс дотронулся указательным пальцем до виска и сдвинул брови. Затем его указательный палец, подобно персту судьбы, прочертил несколько кругов в воздухе и опустился на картонную коробку, стоящую в нескольких футах от стола. Джерральдс открыл коробку и начал перебирать находящиеся в ней чеки.
Покупатель положил брюки на стол и сказал:
– Мне нравится цвет, но они слишком узки для меня. – Он подошел к картонному ящику, на котором лежали его брюки, и начал их надевать. – Я не переношу узкие брюки, а вы? – обратился он к Карелле.
– Я тоже.
– Я люблю, чтобы брюки были просторные, – продолжал мужчина.
– Нет, это – за февраль. Где же, черт бы их побрал, январские чеки? Куда я их сунул? – разговаривал сам с собой Джерральдс. – Надо подумать. – Он опять дотронулся указательным пальцем до виска и замер, пока его опять не осенило, и тот же самый палец двинулся к новой цели. Он раскрыл вторую коробку и вытащил оттуда целую груду чеков. – Ну, вот январь: о Боже, это ужас. У нас в январе была удешевленная распродажа. Понимаете, после рождества. Здесь тысячи чеков.
– Ну, большое спасибо, – сказал покупатель, благополучно облачившись в свои просторные брюки. – Понимаете, я люблю просторные брюки.
– Понимаю, – проговорил Джерральдс, перебирая чеки.
– Я как-нибудь еще заскочу. Понимаете, я шофер автобуса. Мне нужны широкие брюки. Ведь я целый день сижу на заднице.
– Я понимаю. Мне кажется это было на второй неделе января. После распродажи. Начну-ка я с них.
– Ну, пока, – попрощался мужчина. – Приятно было с вами здесь встретиться, – сказал он, обращаясь к Карелле.
– Не расстраивайтесь, – бросил ему вслед Карелла, когда тот через занавес выходил в переднюю часть магазина.
– Три рубашки по четыре пятьдесят... нет, это не то. Ну и задали вы мне работку, я вам скажу. Если бы не ваше обаяние, не думаю, что я бы... одна пара купальных трусов по... нет... галстуки... нет... один плащ черный, один костюм, три пары хлопчатобумажных... вот то, что мы ищем, как я и думал. Десятое января. Да, расплатился наличными.
– Как звали покупателя?
– Имя должно быть сверху. Трудновато разобрать. Плохо отпечаталось.
– Вы не можете разобрать?
– Я не совсем уверен. Чирападано... Может быть такая фамилия? Майк Чирападано?
Глава 17
– Это опять вы, – встретила его домохозяйка. – А где же ваш рыжеволосый друг?
– Занят другой работой, – ответил Карелла. – Мне бы хотелось еще раз осмотреть комнату Чирападано. Вы не возражаете?
– А что? Напали на след?
– Может быть.
– Он задолжал мне квартплату за два месяца. Пойдемте, я вас проведу.
Поднимаясь наверх, она протирала перила масляной тряпкой. Они подошли к двери, и она начала вынимать ключ, как вдруг замерла. Карелла тоже услышал какой-то звук за дверью. Револьвер был уже у него в руке. Он отстранил домохозяйку и уже готовился оттолкнуться от противоположной стены, когда она прошептала:
– Ради Бога, не вышибайте дверь! Возьмите мой ключ, ради Бога!
Он взял у нее ключ, вставил в замок и как можно тише повернул его, нажал на ручку и толкнул дверь, она не поддавалась. За дверью слышалось торопливое движение. Выругавшись, Карелла сильно толкнул дверь плечом, и она распахнулась.
В центре комнаты с барабаном в руках стоял высокий мужчина.
– Стоять, Майк! – крикнул Карелла, и мужчина запустил в него барабан, который, попав в грудь, отбросил Кареллу прямо на домохозяйку, громко завопившую: – Я сказала вам не ломать дверь! Почему вы не воспользовались ключом?!
Мужчина молча набросился на Кареллу, глаза его дико сверкали, он не обращал внимания на зажатый в руке Кареллы револьвер. Ударом левой он заехал Карелле по щеке и готовился сделать выпад правой, когда Карелла развернул боком свой «38» и угодил нападающему по щеке. Мужчина попятился назад, пытаясь сохранить равновесие, наткнулся на барабан, не удержавшись, упал на него и порвал обшивку. Он неожиданно зарыдал, из его груди вырвались судорожные звуки.
– Ну вот, вы сломали его... Пришли и сломали, – повторял он.
– Вы Майкл Чирападано? – спросил Карелла.
– Это не он, – вмешалась хозяйка. – Почему вы вломились в дверь? Все вы, полицейские, одинаковые! Я ведь просила вас открыть дверь ключом.
– Я и открывал ее вашим проклятым ключом, – сердито возразил ей Карелла. – В результате чего я ее и закрыл. Дверь-то была открыта. Вы уверены, что это не Чирападано?
– Конечно, уверена. Как могла быть дверь открытой, когда я ее сама запирала.
– Наверно, наш друг воспользовался отмычкой? Так ведь, Майк? – спросил Карелла мужчину.
– Вы его сломали. Вошли и сломали, – продолжал повторять тот.
– Что сломали?
– Барабан. Вы, черт возьми, сломали барабан.
– Это вы его сами сломали.
– Вы меня ударили. Я бы не споткнулся, если бы вы меня не ударили.
– Кто вы? Как ваше имя? Как вы сюда попали?
– Сам сообрази, раз ты такой решительный?
– Почему вы оставили дверь открытой?
– Кому могло прийти в голову, что вы сюда подниметесь?
– Что вам здесь нужно? Кто вы такой?
– Мне нужны барабаны.
– Зачем?
– Чтобы их заложить.
– Заложить барабаны Майка?
– Да.
– Ну, хорошо. А кто вы такой?
– Вам-то что? Вы сломали большой барабан. Теперь я не смогу его заложить.
– Это Майк вас просил заложить его барабаны?
– Нет.
– Значит, вы их собирались украсть?
– Нет. Я собирался их у него одолжить.
– Понятно. Как ваше имя?
– Имеете револьвер и думаете, что вам все дозволено. – Он дотронулся до своей окровавленной щеки. – Вы поранили мне щеку.
– Действительно. Как ваше имя?
– Ларри Дэниелс.
– Откуда вы знаете Чирападано?
– Мы играли в одном оркестре.
– Где?
– В «Короле и Королеве».
– Вы его хороший друг?
Дэниелс пожал плечами.
– На каком инструменте вы играете?
– На тромбоне.
– Вы знаете, где сейчас Майк?
– Нет.
– Но вы знали, что его здесь нет, так ведь? Иначе вы бы не стали пробираться сюда тайком, открывать дверь отмычкой и красть его барабаны. Правильно?
– Я не собирался их красть. Я хотел одолжить их на время. Я рассчитывал отдать ему закладную квитанцию при встрече.
– Почему вам так необходимо закладывать его барабаны?
– Мне нужны деньги.
– Почему вы не заложите свой тромбон?
– Я его уже заложил.
– А, вы тот самый наркоман, о котором говорил Рэнди Симс?
– Кто?
– Симс – владелец «Короля и Королевы». Он говорил, что тромбонист в его оркестре имеет слабость к наркотикам. Вы и есть тот самый тромбонист, Дэниелс?
– Ну, положим, это я. Быть наркоманом не преступление. Я знаю закон. Со мной нет наркотиков. За мной нет ничего противозаконного, ничего, поэтому можете катиться ко всем чертям.