– Мне – нет, – категорично заявила она.
– Ну, в этом нет ничего необычного. Это и заставляет некоторых переезжать с места на место, – заметил он с улыбкой. Но, увидев выражение ее лица, быстро убрал свою улыбку.
– Да, – согласилась она. – В таких случаях люди ищут другое место жительства. Я говорила Карлу, что мне здесь не нравится, и я хочу уехать обратно в Атланту. Но он родился и вырос здесь. – Она в раздумье пожала плечами. – Наверное, трудно уезжать оттуда, где ты родился и вырос. Но он так часто бывает в плавании. Мне приходится слишком много времени быть предоставленной самой себе. Ведь я чувствую себя совершенно потерянной на улицах этого города. Хотя Атланта не провинциальный город, но по сравнению с вашим – это довольно маленький город, который я хорошо знаю. Здесь я никогда не знаю, как мне попасть туда, куда я хочу. Стоит мне отойти три квартала от дома – я уже заблудилась. Хотите кофе?
– Не стоит...
– Выпейте кофе. Зачем так быстро убегать? Ко мне так редко кто-нибудь заходит.
– Пожалуй, мы выпьем по чашечке, – согласился Карелла.
– Я оставлю вас на минутку. – Она прошла в кухню.
Клинг поднялся и подошел к телевизору, на котором стояла в рамке фотография мужчины. Он рассматривал фотографию, когда Мег вернулась.
– Это Карл. Хорошая фотография. Я послала такую же в Бюро регистрации пропавших. Они попросили у меня фотографию, – После паузы она добавила: – Кофе будет готов через минуту. Я поставила разогреть несколько булочек. Вы, наверное, очень замерзли, мотаясь по городу под этим холодным дождем.
– Вы очень любезны, миссис Андрович. На ее лице мелькнула улыбка: – Работающий мужчина нуждается в подкреплении. – Улыбка исчезла.
– Миссис Андрович, в то утро, когда он ушел...
– Да. Это было в День Валентина. – Она помолчала. – Когда я встала, на столе была коробка шоколадных конфет. А цветы принесли позже, когда мы завтракали.
– От Карла?
– Да, да, от Карла.
– Когда вы завтракали?
– Да.
– Но ведь он ушел в 6.30, не так ли?
– Да.
– И до его ухода принесли цветы?
– Да.
– Слишком уж рано.
– Я думаю, он договорился с цветочным магазином заранее, чтобы их доставили так рано. – Она помолчала. – Это были розы. Две дюжины красных роз.
– Понятно, – сказал Карелла.
– А за завтраком не произошло ничего необычного? – вмешался в разговор Клинг.
– Нет, нет. Он был в очень веселом настроении.
– Но ведь у него не всегда было такое веселое настроение. Вы кому-то сообщали ранее, что он был вспыльчив.
– Да, я сказала так инспектору Фредериксу. В Бюро регистрации. Вы знаете его?
– Нет, лично не знаком.
– Очень приятный мужчина.
– Вы также сказали инспектору Фредериксу, что ваш муж заикался, и что у него был легкий тик в правом глазу. Верно?
– В левом глазу.
– Ну да, извините, в левом.
– Да, все правильно.
– Как вы считаете, ваш муж по природе нервозный человек?
– Да, пожалуй. Он большей частью находился в возбужденном состоянии.
– Был он возбужден в то утро?
– Вы имеете в виду, когда ушел из дома?
– Да. Вы не заметили каких-либо признаков возбуждения или нервозности?
– Нет. Он был спокоен.
– Ясно. А что вы сделали с цветами, когда их принесли?
– С цветами? Поставила в вазу.
– На стол?
– Да.
– На тот самый стол, за которым завтракали?
– Да.
– И все время, пока вы завтракали, они стояли там?
– Да.
– Он хорошо поел в то утро?
– Да.
– Значит, аппетит у него был хороший?
– Великолепный. Он был очень голоден.
– И вы не заметили ничего странного или необычного в его поведении?
– Нет. Извините меня, кажется, кофе кипит.
Карелла и Клинг остались сидеть, молча глядя друг на друга. Тишину сейчас же заполнил звук дождя, барабанящего по водосточной трубе.
Она вернулась, неся поднос с кофейником, тремя чашками и тарелкой булочек. Поставив поднос на стол, окинула все взглядом, проверяя, все ли принесла.
– Масло, забыла масло. – На пороге она обернулась, – может принести джему или еще чего-нибудь?
– Нет, не надо, все великолепно.
– Сахар?
– Нет, спасибо.
Они слышали, как она возилась на кухне. Карелла наполнил три чашки. Она вернулась и поставила на стол масло, сливки и сахар.
– Пожалуйста. Вам сливки, сахар, инспектор... Карелла, правильно?
– Да, совершенно верно. Я буду черный. Спасибо.
– Инспектор Клинг?
– Немного сливок и одну ложку сахара, спасибо.
– Берите булочки, пока они не остыли. Мужчины не заставили себя упрашивать. Она сидела, наблюдая, как они подкрепляются.
– Вы тоже пейте свой кофе, – напомнил ей Карелла.
– Да, спасибо. – Она, придвинув свою чашку, положила три ложки сахара и сидела, задумчиво помешивая кофе.
– Как вы думаете, найдете вы его?
– Мы надеемся.
– Вы думаете, с ним что-нибудь случилось?
– Трудно сказать, миссис Андрович.
– Он был такой большой, – она пожала плечами.
– Был, миссис Андрович?
– Я сказала «был»? Да, действительно. Я уже думаю о нем, как об ушедшем навсегда.
– Какие у вас для этого основания?
– Не знаю.
– Из того, что вы нам рассказали, видно, что он вас любил.
– Да, это так. Как булочки?
– Великолепные.
– Очень вкусные, – добавил Клинг.
– Мне их приносят на дом. Я мало выхожу. Большую часть времени провожу здесь, в этой квартире.
– Как вы думаете, миссис Андрович, почему ваш муж мог исчезнуть таким образом?
– Не могу понять.
– Вы не ссорились, не было ничего такого в то утро?
– Нет, нет. Мы не ссорились.
– Я не имею в виду крупную ссору, – объяснил Карелла. – Может быть, произошла небольшая размолвка. Во всех семьях время от времени это случается.
– Вы женаты, инспектор Карелла?
– Да.
– И вы иногда ссоритесь?
– Да.
– Мы с Карлом в то утро не ссорились, – повторила она ровным голосом.
– Но ссорились же вы иногда?
– Да, большей частью, когда я заговаривала о возвращении в Атланту, потому что мне не по душе этот город.
– Вас можно понять, – поддержал тему Карелла. – Вы же плохо знаете город. Вы бывали в верхней части города?
– Где это?
– Калвер-авеню? Хол-авеню?
– Это где большие универсальные магазины?
– Нет, я имею в виду более дальние районы, недалеко от Гровер-парка.
– Нет, я не знаю, где Гровер-парк.
– Вы никогда не были в верхней части города?
– Так далеко я не ездила.
– У вас есть плащ, миссис Андрович?
– Что?
– Плащ.
– Да, а что?
– Какого цвета?
– Мой плащ?
– Да.
– Голубой. – Она помолчала. – А почему вы спрашиваете?
– А черного плаща у вас нет?
– Нет. А зачем вам?
– А вы носите брюки?
– Очень редко.
– Но иногда все-таки носите?
– Иногда, только дома, когда убираю квартиру. Никогда не выхожу в брюках на улицу. В Атланте, где я выросла, девушки носят платья, юбки и красивое белье.
– А зонтик у вас есть?
– Да.
– Какого цвета?
– Красный. Я не совсем понимаю, инспектор Карелла, что все это значит.
– Миссис Андрович, а нельзя ли взглянуть на ваш плащ и зонтик?
– Зачем?
– Нам бы очень хотелось.
Она посмотрела на Кареллу, затем перевела озабоченный взгляд на Клинга.
– Хорошо, – наконец произнесла она. – Пройдите, пожалуйста, в спальню. – Они последовали за ней в другую комнату. – Я еще не застелила постель. Вы уж извините за беспорядок в квартире. – Проходя к гардеробу, она набросила одеяло на смятые простыни и открыла дверцу шкафа. – Вот плащ, а вот зонт.
Плащ действительно был голубой, а зонт – красный.
– Спасибо, – Карелла продолжал гнуть свою линию. – А мясо вам тоже доставляют на дом, миссис Андрович?
– Что?
– Мясо. От мясника.
– Да. Инспектор Карелла, не объясните ли вы мне, что все это значит. Все эти вопросы звучат так, как будто...