Она протянула руку и коснулась листьев на пышно цветущем кусте. Потом посмотрела на Гвен и спросила:
— Вы считаете меня приживалкой?
— Почему вам так хочется знать, кем я вас считаю, мисс Харгрейв?
— Ну, мне бы не хотелось, чтобы вы так думали, хотя на самом деле так и есть.
— Вы мне не мешаете.
— Вижу, вам никто не мешает до тех пор, пока не пытается вмешиваться в то, что вы делаете.
Гвен фыркнула.
— Я ничего не делаю, — сказала она, — и не собираюсь. Я нахожусь здесь по принуждению.
— Но если вы ничего не будете делать, то рискуете умереть от скуки.
— Ну, может быть, я чем-нибудь и займусь, — неохотно признала девушка, — чем-нибудь необременительным.
Женщины еще немного прошлись по саду, думая каждая о своем. Эрнестина, к примеру, думала, что жена у Джека немного странная. Любая другая тут же принялась бы наводить здесь свои порядки. А характер у Гвен далеко не сахарный, так что она делала бы это достаточно жестко и требовательно. Но нет, она ничего не собирается изменять. Кажется, она считает себя здесь временной гостьей. Эрнестина не знала, стоит ли переубеждать ее в этом.
— Вернемся в дом? — предложила она, — или посидим на скамейке? Здесь такой чистый воздух.
Гвен кивнула, хотя не назвала бы этот воздух особенно чистым. Как обычно, в саду присутствовали самые разнообразные запахи, и не всегда самые приятные.
— Сегодня хорошая погода, — продолжала Эрнестина, — не жарко, но и дождя нет.
— Жара у нас стоит только по большим праздникам, — хмыкнула Гвен, — так что, радоваться нечему.
Они присели на скамью под раскидистым деревом.
— Вы, наверное, скучаете по родным, миссис Лестрейдж? — предположила мисс Харгрейв.
— Папочку я видела только вчера и еще не успела по нему соскучиться.
— А ваша мать?
— Моя мама давно умерла.
— О, простите. И у вас нет ни сестер, ни братьев?
— Только троюродные. А у вас?
— Я — сирота, — ответила Эрнестина, — но у меня трое братьев. Правда, они раскиданы по свету. Старший, Пол — в Австралии. Гарри — в Испании. А Фред…, - тут она вздохнула, — Фред в Англии, но мы с ним уже давно не виделись. Последний раз я видела его пять лет назад, так что при встрече нам даже поговорить будет не о чем.
Гвен покивала, давая понять, что все понимает и сочувствует.
— Поэтому, я думаю, что вы напрасно сердитесь на своего отца, миссис Лестрейдж. Уверена, он хотел как лучше.
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Именно, он хотел как лучше для себя.
Эрнестина посмотрела на нее с удивлением.
— Что вы имеете в виду?
— Меня продали за долги, — четко сформулировала свою мысль Гвен, — не делайте вида, что не знаете об этом.
— Миссис Лестрейдж!
Женщина не знала, что еще можно сказать на это. Хотя, конечно, Гвен была полностью права, но выразила это в такой форме, что оставалось только руками развести.
— Но не надо так, миссис Лестрейдж.
— А как? Это ведь правда. Обычное дело, — Гвен пожала плечами, — кто-то продает дома или земли, а также фамильные драгоценности. Папочка уже продал все, что можно. Осталась только симпатичная дочурка, которая тоже кое-чего стоит. Зато теперь у него есть возможность поправить свои плачевные дела. Не думаю, правда, что это ему поможет. Во всяком случае, ненадолго. У него просто талант обзаводиться долгами в самое короткое время.
Эрнестина покачала головой. В этих словах звучал неприкрытый цинизм, весьма неожиданный в столь юной особе. Хотя от Гвен можно было ожидать чего угодно с ее очаровательным характером.
Шум подъезжающего экипажа отвлек их. Эрнестина повернулась на звук и отметила:
— А вот и Джек.
Гвен посмотрела тоже, но говорить ничего не стала. Присутствие или отсутствие Джека не меняло ничего, только вносило некоторую долю раздражения.
Судя по всему, Джек тоже заметил их, потому что не заходя в дом, направился прямо в сад. Он шел достаточно быстро. Остановившись напротив скамьи, Джек проговорил:
— А, вот вы где.
— Здравствуй, Джеки, — проговорила Эрнестина осторожно.
Она сразу заметила, что он не в духе.
Кивнув, он в упор посмотрел на Гвен.
— Нужно поговорить, — веско заметил он.
— Всегда пожалуйста, — хмыкнула милая женушка.
— Что за выходки? Какого черта ты вчера выкинула?
— А что она сделала? — поинтересовалась Эрнестина.
— На протяжение какого-то получаса она назвала меня четырьмя совершенно разными именами. Дай Бог памяти: Джеральд, Джулиан, Джеймс и Джозеф.
— Оказывается, что-то все-таки оседает в вашей памяти, — сказала Гвен.
— Но не в твоей, — отрезал Джек, — тебе трудно запомнить мое имя?
— Вам же трудно.
— Что это ты имеешь в виду?
— Меня зовут Гвендалин, а не Гвиневера, не крошка и не детка.
— Я оговорился! — вскричал он сердито, — просто оговорился.
— Я тоже.
— Ну, конечно! Целых четыре раза.
Эрнестина громко фыркнула. Джек повернулся к ней, несколько секунд разглядывал так, словно видел ее впервые, а потом заметил ледяным тоном:
— Тебя что-то насмешило?
— Случайно вырвалось, — начала она оправдываться, — прости, Джек.
— Давно пора бы научиться вести себя как следует.
— Вам это следовало бы запомнить в первую очередь, — вставила Гвен ехидно.
— Я, кажется, не с тобой разговаривал.
— Тогда это просто замечательно. Приятно, когда вы разговариваете не со мной. Почаще бы.
— Послушай, детка, придержи-ка свой резвый язычок.
— Конечно, котеночек, — отозвалась она со смешком.
Эрнестина не выдержала и расхохоталась. Гвен, недолго думая, присоединилась к ней, а Джек просто позеленел от злости.
— Котеночек, — повторила мисс Харгрейв сквозь смех, — котеночек! Какая прелесть!
— Хватит, — отрезал он, — будешь теперь повторять все идиотские прозвища, которые придумает мне моя ласковая женушка!
— А что, это прозвучало недостаточно ласково? — спросила Гвен со смешком.
— Ну вас, — он с досадой махнул рукой и развернувшись, ушел.
Эрнестина посмотрела на девушку и спросила:
— Вы в самом деле называли его Джозефом?
— Конечно, — согласилась с этим Гвен, — и не только Джозефом. Поделом ему. Начать с того, что он представил меня гостям под именем Гвиневера.
— Сам виноват, — заключила мисс Харгрейв и снова засмеялась, — вижу, с вами не соскучишься. Горшочек нашел крышечку, как говаривала моя бабушка.
— Кто горшочек, а кто крышечка? — уточнила девушка.
— Судя по редкостному умению закрыть рот Джеку, крышечка должно быть вы. У меня такого никогда не получалось. Но "котеночек", это было просто потрясающе.
— Ненавижу, когда меня называют деткой, — скорчила гримасу Гвен, — особенно, когда это говорит абсолютно посторонний человек.
— Ну, Джек вам не посторонний, он ваш муж с некоторых пор.
— Ну и что? Я его не знаю и знать не хочу.
Эрнестина подавила новый приступ хохота и встала.
— Думаю, нам следует вернуться в дом, миссис Лестрейдж. Но в следующий раз, когда придумаете Джеку новое прозвище, пожалуйста, сообщите мне об этом.
— Сколько угодно, — отозвалась Гвен.
— Вы не обиделись?
— Нет, — она пожала плечами, — на что? "Котеночек" мне тоже понравился. Мне это пришло в голову совершенно случайно.
— Надеюсь, вам не придет в голову в следующий раз назвать его поросеночком, — пошутила Эрнестина.
Ее предположение вызвало у них новый всплеск веселья.
— У вас тоже неплохо получается, — успокоила ее Гвен.
По пути в дом девушка подумала, что общаться с Эрнестиной бывает даже приятно и ее присутствие в доме вовсе необременительно. К тому же, новый день ознаменовался тем, что Джек впервые вышел из себя благодаря ей. Говорила же она, что недолго будет его забавлять. И поделом ему, будет знать, как на ней жениться. Еще парочка таких удачных решений, и он пожалеет, что эта мысль вообще забрела в его голову.