— В этом доме есть что-то интересное?
— Может быть, панели? — неуверенно предположила та.
— Кто в здравом уме будет смотреть на панели, — фыркнула Гвен, — их и в моем доме достаточно.
— А вы хотели бы увидеть здесь гильотину, миссис Лестрейдж? — прозвучал совсем другой голос.
Гвен взглянула на дверь, потому что именно оттуда голос и доносился, и заметила, что та открыта, а на пороге стоит Эрнестина.
— Почему именно гильотину? — девушку почему-то поразило именно это, — ни разу в жизни не видела ни одной гильотины.
— Не знаю, — Эрнестина пожала плечами, — я просто подумала, что вам это было бы интересно. Или поиски клада вас занимают больше?
— Но здесь ведь нет никакого клада, мисс Харгрейв.
— Его так и не нашли, — сказала та с загадочной полуулыбкой, — сэр Этвуд спрятал его очень основательно.
— Раз его никто не нашел, стало быть его не существует, — подвела итог Гвен.
— Вы так думаете?
— А вы? — вопросом на вопрос ответила девушка.
Ее почему-то начала раздражать манера разговора Эрнестины. Показалось, что та просто потешается над ней. А Гвен не любила, когда над ней потешались, и не собиралась этого терпеть.
— Но я ведь уже достаточно прожила на свете, миссис Лестрейдж, чтобы верить в подобную чепуху, — женщина пожала плечами.
Подтекст данной фразы явно намекал на то, что Гвен прожила недостаточно для этой цели. Гвен вовсе не возражала против своей молодости, но не выносила, когда ее считали дурой именно по этой причине.
— Это ясно и без такого богатого жизненного опыта, как у вас, мисс Харгрейв, — съязвила она в ответ.
Эрнестина рассмеялась.
— Не сердитесь, миссис Лестрейдж, — примирительно проговорила она, — я вовсе не хотела вас обидеть. Напротив, мне очень хочется установить с вами дружеские отношения. Ведь теперь мы живем в одном доме, и было бы не слишком приятно находиться в состоянии холодной войны. Как вы считаете?
Девушка не имела ничего против любого вида войны, так как сама по себе была достаточно воинственна и иногда выяснять отношения было довольно забавно. Но в чем-то Эрнестина была права. Находясь в чужом доме и никого не зная достаточно хорошо для того, чтобы общаться, затевать свару с кем-либо было неразумно. Сначала следовало найти общий язык хоть с кем-то, пусть даже если это и Эрнестина, которая не вызывала в Гвен особого восторга.
— Наверное, вы правы, мисс Харгрейв, — отозвалась она, — я никогда не ссорюсь с людьми, которые не ссорятся со мной.
Эрнестина ничего не стала говорить на эту тему, хотя в ее голове мелькнула мысль, что не поссориться с Гвен хотя бы раз очень трудно.
— В таком случае, мы должны поладить, — заключила женщина, — вы будете обедать, миссис Лестрейдж?
— Конечно.
— Обед будет через час. А пока можно поискать семейный клад.
Она рассмеялась, показывая, что шутит.
— Мне всегда казалось, что эти разговоры сродни обычным семейным россказням. Ведь в каждой семье есть свой скелет в шкафу. В нашем случае это сокровища, которые спрятал сэр Этвуд.
— А вы никогда не пытались их найти? — поинтересовалась Гвен для поддержания разговора.
— Такой мысли у меня никогда не возникало.
— Даже в детстве?
— Я в этом доме совсем недавно, — пояснила Эрнестина и вдруг порозовела, — то есть, я хочу сказать, я конечно приезжала сюда в гости, проведать родственников, но окончательно поселилась тут два месяца назад. Дело в том, что… что некоторые семейные обстоятельства…
Гвен кивнула, показывая, что ей все ясно. Она поняла, что хотела сказать Эрнестина. Должно быть, женщина осталась без средств к существованию, а в таких случаях всегда обращаются к родственникам. Правда, не факт, что родственники принимают столь горячее участие в их судьбе. Видимо, Эрнестине в этом повезло.
Девушка посмотрела на нее по-другому после сказанного. Стало быть, Эрнестина не что иное, как приживалка. Странно, для бедной родственницы она чувствует себя слишком свободно.
— Ну хорошо, — поспешила перевести разговор на другую тему Эрнестина, — раз я вас предупредила насчет обеда, то вы в курсе. А сейчас извините, миссис Лестрейдж, мне нужно заниматься делами.
— Сколько угодно, мисс Харгрейв, — великодушно разрешила ей это сделать Гвен.
Она развернулась и направилась по коридору в противоположную от Загадочной Залы сторону. Пока у нее есть время, нужно все-таки осмотреть дом, хотя бы для того, чтобы не заблудиться.
Войдя в столовую после того, как назначенный час прошел, Гвен осмотрелась, прежде чем сесть на стул. Столовая показалась ей слишком большой для такого количества проживающих в доме. Впрочем, подумала она, к Джеку наверняка часто приезжают гости, вроде тех, которые привели в шоковое состояние всю округу месяц назад.
— Проходи, не стесняйся, — услышала она знакомый голос и повернула голову.
Это, конечно, сказал Джек. Он сидел на стуле, небрежно развалясь и выглядел куда более "подшофе", чем у ворот церкви. Во всяком случае, так показалось Гвен. Она поморщилась и, пройдя к столу села так, чтобы оказаться как можно дальше от него. Благо, что размеры стола это позволяли.
— Я выпил лишь для храбрости, — пояснил Джек, заметив ее маневры, — ты вгоняешь меня в краску.
— Неужели? — осведомилась Гвен.
Эрнестина улыбнулась.
— Сомневаюсь, что на свете остались вещи, способные вогнать вас в краску, — продолжала девушка свою мысль, — наверняка, это нечто совсем неслыханное.
— Точно, — рассмеялся Джек, — ты.
Гвен хотела ответить резко и по существу, но помешала Эрнестина.
— Раз все в сборе, полагаю, можно приступить к обеду, — заметила она.
— Ты опоздала, моя прелесть, — отозвался Джек в своей излюбленной манере и имея в виду, конечно, Гвен, — ау, драгоценная женушка, я к тебе обращаюсь. Сделай вид, что хотя бы меня слушаешь.
— Это лишнее, — фыркнула та, — вы ведь все равно будете болтать, невзирая на то, хочу я вас слушать или нет.
— Правильно, — кивнул он, — ну как, нашла клад? Ведь это его поисками ты была столь озабочена, что не смогла прийти вовремя? Я не ошибаюсь?
— Ошибаетесь, притом фатально. Впрочем, это неудивительно.
Тут уже рассмеялась Эрнестина.
— Достаточно, Джек, — сказала она, — давайте все же спокойно поедим. Или ты так и будешь искриться остроумием и сарказмом?
— Я беру пример с моей очаровательной супруги, — не смолчал он, — и заодно, тренируюсь, чтобы не выйти из формы. Так сказать, готовлюсь к счастливой семейной жизни. Ведь отныне наградой за мои страдания я буду слушать, как эта милая крошка упражняется в остроумии, проезжаясь по моей персоне.
— Я не милая крошка, — отрезала Гвен.
— Вот это верно. Но не могу же я тебя называть сварливой, язвительной и ехидной крошкой. Это будет как-то не очень смотреться, не правда ли?
— Хватит, Джек, — уже тверже проговорила Эрнестина, — это уже становится утомительным.
Он сделал жест рукой, означающий, что все в порядке и он принял ее слова к сведению.
Некоторое время в столовой стояла тишина. Но когда внесли второе блюдо, Джек снова заговорил:
— У нас сегодня гости, Гвен.
— Я рада, — отозвалась она безразлично.
— Тогда ты, конечно, примешь их как полагается.
— Конечно, нет, ведь это ваши гости, а не мои.
— Это наши гости, — он сделал ударение на слове "наши".
— Не думаю, что миссис Лестрейдж нужно…, - начала Эрнестина, но Джек ее опередил, довольно бесцеремонно.
— Позволь, думать буду я. Я, как-никак хозяин в этом доме.
Эрнестина сердито насупилась, но ничего больше не сказала. Зато сказала Гвен.
— Вы уже успели всем продемонстрировать свое блестящее умение думать.
— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался он беззлобно.
— Я имею в виду, что думать вам противопоказано.
Джек рассмеялся.
— Пожалуй, я буду называть тебя "моя ядовитая прелесть".
— Вы будете называть меня по имени, иначе я придумаю вам такое прозвище, что это вряд ли вам понравится.