Ответить она не успевает, потому что в эту самую секунду дверь соседнего кабинета открывается и на пороге появляется внушительная фигура моего отца.
— Задерживаешься, Станислав, — мрачно выдает он.
— Пробки были, — лгу я, кидая прощальный и полный тоски взгляд на вырез Анжелиной блузки.
Все-таки, что ни говори, а батя у меня лютый тип. У него все сотрудники по струнке в ряд ходят. А секретаршу, походу, вообще в ежовых рукавицах держит — у нее вон, при одном его виде игривый настрой улетучился. Вмиг серьезная и неприступная сделалась.
С трудом сдержав разочарованную мину, вслед за отцом захожу в его кабинет и располагаюсь на небольшом кожаном диване у стены. Я совершенно не знаю, как рассказать ему о недавнем казусе с кольцом, поэтому решаю начать с приятной для него темы. Может, хоть это немного его задобрит.
— Пап, я это, насчет стажировки подумал, — прокашлявшись, говорю я. — В общем, я согласен. Со следующей недели готов приступить.
Если честно, я не планировал сдаваться в рабство так легко и быстро, но обстоятельства, сами понимаете, изменились. Тем более стажировка продлится всего два месяца. Оттарабаню как-нибудь.
— Отлично, — безэмоционально отзывается он. — Передам твои документы в кадровый. На следующей неделе с тобой свяжутся.
— Оке-е-й, — тяну я, нервно постукивая ладонями по коленям. — Ну, а вообще как дела, пап? Новости какие?
Понимаю, что мои вопросы звучат неестественно и глупо, но другого способа отсрочить неприятный разговор я так и не придумал.
Слегка нахмурившись, отец одаривает меня подозрительным взором, а затем сухо произносит:
— Кольцо давай, — собирает со стола в бумаги и отправляет их в дипломат. — Я тороплюсь. У меня через полчаса встреча в Плазе.
— Ах да… Кстати о кольце… Тут такое дело, — мямлю я и, наконец собравшись с духом, выпаливаю. — Его у меня нет, пап.
Стиснув челюсти до желваков, отец медленно, словно кобра, готовящаяся к броску, оборачивается и прижигает меня таким свирепым взглядом, что я начинаю испытывать острое, граничащее с потребностью желание прямо сейчас провалиться сквозь землю. Он не произносит ни слова, и от этого давящая тишина кабинета гнетет еще больше.
— Я забрал его у бабушки и привез домой, — спешу объясниться я. — А потом вечером познакомился с одной девчонкой в баре, привез ее к себе, и она…
— Станислав, — голос отца звучит как выстрел. — Как ты думаешь, почему я решил жениться на Элеоноре? Почему спустя столько лет одиночества остановил выбор именно на ней?
— Чтобы на старости лет был человек, который мог бы подать тебе стакан воды? — пробую пошутить я, но тут же осекаюсь, потому что нижняя челюсть родителя угрожающе выдвигается вперед.
— Потому что она особенная. Не такая, как все. Умнее, тоньше, глубже, — отец не повышает голоса, но я все равно слышу в нем металл. — А особенная женщина заслуживает особенного отношения. Когда-нибудь ты этой поймешь.
А вот это вряд ли. У меня было много девушек. Объективно красивых и тех, на общение с которыми подталкивает аргумент «ну, с пивком-то пойдет». Начитанных и искренне считающих, что Обломов — это не герой романа, а писатель. Скромных и раскрепощенных. Загадочных и предсказуемых. Добрых и стервозных.
Но это если вдаваться в детали. А по большому счету, принципиально они ничем друг от друга не отличались. Знаете, как это бывает: февраль — зимний месяц, март — весенний, а погода один хрен одинаковая. Вот и с девчонками примерно так же.
Собственно, поэтому заявление отца я воспринимаю с большим скепсисом. Не верю я в особенных женщин. В коварных и продуманных — верю. А в особенных — нет.
— Ну так купи ей кольцо с брюликом побольше прежнего, и дело с концом, — несмело предлагаю я. — Для нее, думаю, разница невелика.
— Она велика для меня, — жестко обрубает отец. — Я делаю Элеоноре предложение через полторы недели, во вторник. К этому дню кольцо должно быть у меня.
— Пап, я же говорю, эта девчонка из бара…
— В противном случае жду ключи от машины и от квартиры, — в том же непоколебимом тоне продолжает он.
— В смысле? — ошарашенно уточняю я. — От моих машины и квартиры?
— От моих машины и квартиры. Не забывайся, Станислав.
Ну дела! Собственный отец грозится выкинуть меня на улицу из-за какого-то несчастного кольца! Да это ни в какие ворота не лезет!
— Пап, ты серьезно? — задыхаюсь от возмущения. — И где я, по-твоему, должен жить? На чем передвигаться?
— Ты всегда можешь снять квартиру и ездить на общественном транспорте. Заодно появится стимул обрести самостоятельность и начать зарабатывать собственные деньги. Ты уже давно не ребенок, однако ответственность для тебя по-прежнему пустой звук. И я устал это терпеть, — поправляя лацканы пиджака, отвечает он. — Все, я пошел. Не люблю опаздывать.