Кокетливо виляю бедрами и чувственно вожу ладонями по своему полуобнаженному телу, с мрачным удовлетворением подмечая, что бокал Стаса опустел почти наполовину. Засранец явно кайфует от происходящего — знай себе потягивает винишко, пока я тут перед ним пируэты выписываю. Так старюсь, что аж пот прошиб.
Медленно расстегиваю ширинку на джинсах и, провокационно наклонившись, стягиваю их вниз. Божечки… Видела бы меня сейчас моя дорогая матушка, со стыда бы сгорела. Только полюбуйтесь — самозабвенно кручу задом перед парнем, которого знаю от силы два часа! А ведь я вообще-то не из тех… Ну, не из этих, которые от мужика к мужику по койкам прыгают! Вполне себе скромная девушка из приличной семьи…
Раньше была, во всяком случае.
Ну ладно, буду успокаивать себя мыслью о том, что весь этот трэш творю вовсе не я, а развратная штучка Габриэлла. Мое альтер-эго, которое, надеюсь, мне больше никогда не пригодится.
Оставшись в одном нижнем белье, томно облизываю губы и упираюсь руками в изножье кровати, на которой по-королевски возлежит Толмацкий. Веки у парня заметно потяжелели, но во взгляде по-прежнему горит похотливый огонь.
Чтоб ему пусто было! Уже почти весь бокал выдул! Какого черта не вырубается?
— Готов порезвиться, малыш? — играя бровями, интересуюсь я.
— Иди уже ко мне, — хрипло выдает он. — Хочу тебя просто зверски!
Скатываюсь взором вниз по его животу и испуганно икаю — и правда ведь хочет. Еще как! Прямо-таки солдат по стойке смирно!
Кошмар, Маша, во что ты ввязалась? Перед тобой возбужденный парень, который свято верит, что ты хочешь с ним секса! А если снотворное не подействует? Что тогда, блин? Что тогда?!
Натянуто улыбаюсь и усилием воли затыкаю внутреннего паникера. Сейчас любая рефлексия бессмысленна. Время вспять не отмотаешь, былого не вернешь. Сейчас есть одна дорога — вперед. Прочь страхи и сомнения!
— Иду, сладкий, иду, — мурлычу я. — Подожди еще немного.
Возвращаюсь к своей стоящей на комоде сумке и извлекаю из нее наручники. Если честно, даже не помню, откуда они у меня взялись. Кажется, выиграла в конкурсе на какой-то студенческой вечеринке. На первом курсе я часто на такие ходила.
Все это время наручники лежали без дела в дальнем углу моего шкафа и пылились. А вот теперь настал их звездный час. Надеюсь, не подведут. Я собираюсь использовать их в качестве подстраховки — если Толмацкий по какой-то причине все же не отключится, у меня будет пара минут форы для того, чтобы собрать шмотки и улизнуть из его квартиры.
Взбираюсь на кровать и, покачивая наручниками перед лицом Стаса, начинаю его провоцировать:
— Не боишься?
— Нет, чего мне бояться? — усмехается он, однако от меня не укрывается опасливый взгляд, который он кидает на предмет в моих руках.
Все-таки все мужчины одинаковые. Никогда не признаются в страхе или волнении. Особенно перед женщиной, с которой собираются переспать. Показушники до мозга костей. Но мне это сейчас как раз на руку.
Переборов стеснительность, залезаю на парня верхом, и его ладони незамедлительно впиваются в мои ягодицы. Сминают кожу в каком-то неистовом порыве, почти наверняка оставляя на ней красные отметины. А он действительно страстный. Очень-очень. Но мне лучше не думать об этом.
— Сегодня ночью я — босс, — перехватываю его руки и с силой развожу их по сторонам. — И ты делаешь все, что я скажу. Минимум инициативы, максимум удовольствия. Понял?
Выпускаю наружу всю убедительность, на которую способна, и впиваюсь в Стаса гипнотическим взором. Парень осоловело хлопает глазами, а затем заторможенно кивает в знак согласия. Видно, что кроет его не по-детски, но он еще держится. Цепляется за момент, хотя Морфей уже вовсю утягивает его в свои объятья.
Короткий, едва уловимый на фоне музыки щелчок — и вот Толмацкий прикован к изголовью кровати. Сейчас он как никогда беззащитен, и это придает мне уверенности в себе.
Я все еще сижу на нем, и тепло его тела приятно будоражит. Я, конечно, не одобряю разгульный образ жизни, который он ведет, но такая бешеная популярность среди представительниц женского пола вполне понятна — Стас греховно красив. А вблизи даже еще красивее. Кожа гладкая, матовая без всяких изъянов. Эх, повстречайся мы с ним в других условиях, я бы точно не устояла.
Интересно, он еще в сознании или уже уплывает с берегов реальности?