Вместе с тем эмир по мере возможности придерживался самостоятельного политического курса. Это проявилось не только во время Пендинского конфликта, что уже было отмечено, но и в отношении искусственно созданной британскими империалистами "памирской проблемы".
В конце 80-х годов XIX в. английские агенты развили значительную активность в районе Памира. Сюда направлялись британские разведчики, стремившиеся проникнуть в Ферганскую долину и в Кашгар. Желая положить конец хозяйничанью иностранцев на перешедшей к России территории, царское правительство направило в этот район военный отряд под командованием полковника Ионова.
Эти действия показали, что Россия готова на решительные меры для ликвидации враждебной деятельности в своих землях. Англичане снова попытались использовать создавшуюся обстановку для того, чтобы столкнуть Афганистан с Россией, но, как и пять лет назад, встретили категорический отказ со стороны Абдуррахман-хана вступить в войну против своего северного соседа. "Англичане, - говорил упомянутый выше Гуль Мухаммед-хан, - всячески стараются понудить эмира отправить экспедицию на Памир и вовлечь его в ссору с Россией, но эмир наотрез отказался от этого, говоря, что он ни в коем случае не двинет войск против русских, в особенности из-за такой отдаленной и бесплодной горной местности, как Памир"{281}.
Позиция, занятая Абдуррахман-ханом, пользовалась поддержкой подавляющего большинства населения страны, смотревшего с большой подозрительностью на соглашения с Англией, заключенные эмиром в первые годы своего правления. Во второй половине царствования Абдуррахман-хана антианглийские тенденции в его политике усилились еще более. Все большее число афганцев начинало понимать, какой огромный вред причинили и продолжали причинять экономическому, политическому и культурному развитию народов Афганистана британские агрессоры. Эти чувства крепли, в частности, в связи с тем, что на захваченной Англией территории афганских племен велась упорная борьба против господства колонизаторов.
В то же время представители английских экспансионистских кругов продолжали настаивать на полном поглощении Афганистана или, по крайней мере, на подавлении противодействия афганского правительства планам и замыслам Англии. Лепель Гриффин, участвовавший со стороны британского военного командования в переговорах с Абдуррахман-ханом в 1880 г., через 13 лет писал: "Афганистан представляет собой самый важный внешний оплот нашей Индийской империи, и мы не можем допустить, чтобы он оставался для нас закрытым, как в настоящее время. На первое место следует выдвинуть допуск британского министра-резидента в Кабул с английскими офицерами в качестве агентов в Кандагаре и Герате. При сильном эмире положение их будет совершенно безопасным; повторения эпизода с Каваньяри опасаться нечего. Во-вторых, мы требуем продолжения железной дороги до Кандагара и устройства телеграфного сообщения между Кабулом, Гератом и Британской Индией. Наконец, последнее, что для нас необходимо, - это уничтожение запретительных пошлин на английские товары. Хотя ни одно из этих требований не придется по вкусу эмиру, тем не менее переговорами можно добиться их выполнения"{282}.
В 1893 г. британское правительство направило в Кабул для переговоров с Абдуррахман-ханом специальную миссию, во главе которой был поставлен секретарь вице-короля Индии по иностранным делам Мортимер Дюранд. Перед посольством были выдвинуты важные задачи: урегулирование англо-афганских отношений, достижение договоренности по "памирскому вопросу" и разрешение искусственно создававшейся колонизаторами "проблемы" афганских пограничных племен, которые населяли земли в районе Сулеймановых гор. По осторожной формулировке британского официального археографа Эйчисона, Дюранду поручалось "прийти к дружественному соглашению по поводу индо-афганской границы"{283}.
В самом начале переговоров проявились резкие разногласия между афганским правительством и британскими империалистами. При обсуждении памирского вопроса эти расхождения были вызваны парадоксальной, с точки зрения английских правящих кругов, причиной. Эмир Абдуррахман-хан не имел никаких возражений против передачи России занятых им под нажимом Англии районов на Памире, тем более что получал в обмен Запянджский Дарваз участок бухарских владений, расположенный к югу от реки Аму-Дарьи. Однако, к удивлению и недовольству Дюранда, возражения эмира вызвали разрешение вопроса об одном из памирских бекств - Вахане. Дело было в том, что в процессе переговоров с представителями России английские дипломаты, настаивая на необходимости создания "прокладки" между русскими землями в Средней Азии и британскими в Индии, добились расчленения этого бекства и передачи его южной части Афганистану. Абдуррахман-хан, однако, категорически отказался принять под свою юрисдикцию этот район, известный в качестве "Ваханского языка"{284}. Он не желал создавать новых возможностей для английских провокаций, направленных на ухудшение русско-афганских отношений. Абдуррахман-хан подчеркивал при этом, что его, как и весь афганский народ, вовсе не интересуют какие-либо захваты на Памире, зато много беспокойства причиняют взаимоотношения с Англией.
Дюранду стоило огромных трудов убедить эмира включить эту часть Вахана в состав Афганистана.
Но значительно более сложным оказалось для миссии Дюранда разрешение вопроса о восточноафганских племенах, расположенных в районе индо-афганской границы. Британские империалисты стремились отторгнуть обширную и очень важную территорию, населенную афганскими племенами. Овладение этой территорией передавало бы в руки Англии полный контроль над горными проходами, ведущими в Афганистан. Тем самым колонизаторы получали бы еще больше возможностей диктовать свою волю этому государству.
Естественно, что правительство Абдуррахман-хана, поддержанное широкими кругами афганского народа, оказало упорное сопротивление требованиям империалистов. Переговоры зашли в тупик. Дюранд убеждал и настаивал перенести пограничную черту на запад, обусловливая этим урегулирование взаимоотношений между обеими странами. Следуя своей обычной политике кнута и пряника, империалисты грозили Афганистану немедленной войной в случае отклонения их претензий. В Северной Индии происходила концентрация британских войск, и английские газеты публиковали множество статей о необходимости "воздействия" на несговорчивого змира. В то же время британские власти обещали увеличить ежегодную субсидию Абдуррахман-хану.
После долгих споров, находясь перед угрозой войны, эмир Абдуррахман-хан был вынужден согласиться на новое направление границы между британскими владениями в Индии и Афганистаном. Британская империя овладела важнейшей частью территории восточноафганских племен.
В ноябре 1893 г. Абдуррахман-хан и Мортимер Дюранд подписали соглашение о "достижении взаимопонимания" по поводу индо-афганской границы. По его условиям, Афганистан должен был "отказаться от каких бы то ни было претензий на Сват, Баджаур и Чит-рал, а также от прав на Вазиристан и Чагай"{285}.
Новая граница, обеспечивавшая свободный доступ британским вооруженным силам в Афганистан, проходила в основном по Сулеймановым горам и получила название "линии Дюранда".
Эмир Абдуррахман-хан и после отъезда миссии Дюранда пытался исправить положение. В отправленном им письме вице-королю Индии он призывал признать его власть над восточноафганскими племенами. Эмир старался убедить англичан доводами, какие, по его мнению, должны были подействовать на них. "Если вы отсечете их (пограничные племена. - Н. X.) от моих владений, аргументировал Абдуррахман-хан, - они никогда не будут полезны ни вам, ни мне... Пока ваше правительство в силах и ни с кем не воюет, вы сможете крепкой рукой держать их в узде, но если какой-нибудь чужеземный враг появится на границах Индии, эти пограничные племена будут вашими злейшими врагами. Вы должны помнить, что они, подобно слабому противнику, могут находиться под ногами более мощного врага, пока он силен; когда же он перестанет быть достаточно сильным, чтобы удерживать слабого, тот восстает против его ига и в свою очередь нападает на него.