Около двух она решила сделать заслуженный перерыв. Она вышла в пустую учительскую, включила электрический чайник и приготовила себе чашку «Нескафе». Порывшись в ящиках, она нашла банку со старыми миндальными сухарями. Подумала, что сойдет для перекуса.
После маленького кофейного перерыва она решила немного пройтись. Лисе-Лотте любила бродить по свежеотремонтированным помещениям своей школы.
Именно так она о ней и думала. «Моя школа».
Хотя ей школа, разумеется, не принадлежала. Школа Хильдинг была учебным заведением для 6-9-х классов, недавно открытым концерном независимых школ «Доннергрупп».
Дела у них шли хорошо.
Большой приток учеников, хорошая репутация, все учителя компетентные, и показанные на государственных экзаменах результаты значительно превышали средний уровень. Поэтому Лисе-Лотте думала, что руководство концерна ни секунды не жалело о том, что взяло ее на должность директора.
Она завернула за угол и вышла в коридор, где в основном велись занятия по естественнонаучным предметам. Внезапно Лисе-Лотте остановилась. Одна из покрытых белым лаком дверей, на которых, как ни странно, за весь семестр не появилось никаких каракулей, была приоткрыта. Двери следовало держать запертыми, поскольку в классах находились химикалии, кислоты, бутылки с газом и прочие дорогие и опасные вещи.
Уже собираясь закрыть и запереть дверь, она бросила взгляд внутрь.
Что это такое?
Лисе-Лотте открыла дверь полностью. Да, она не ошиблась. Слева от интерактивной доски сидела обнаженная до пояса фигура, спиной к классу.
– Извините!
Никакой реакции. Лисе-Лотте шагнула в комнату.
– Послушайте, что с вами?
По-прежнему никакого ответа. Никаких признаков того, что человек ее вообще услышал. Может, он под воздействием чего-нибудь? Судя по тому, как он сидит на стуле, он без сознания или, по крайней мере, крепко спит.
Лисе-Лотте пошла вперед между столами, на которых в ожидании осеннего семестра, начинавшегося через восемь недель, аккуратно стояли перевернутые стулья.
– Как вы себя чувствуете? Вы меня слышите?
Теперь она видела, что это молодой человек. Тренированный, с татуировками. Но что у него на голове? Колпак звездного мальчика или что это? И что у него прилеплено к спине? Если он действительно под воздействием препаратов или без сознания, Лисе-Лотте надеялась, что это не результат того, что он воспользовался чем-нибудь в кабинете химии. Будет нехорошо, если окажется, что один из местных юношей забрался в ее школу и чего-то нанюхался или отравился.
Лисе-Лотте опять остановилась, наморщила от удивления лоб. Теперь она видела, что у него на спине.
Два листа бумаги формата А4. На них что-то написано. Кровавые пятна там, где в голую кожу вонзились большие металлические скобки. Предчувствуя самое худшее, Лисе-Лотте подошла вплотную и наклонилась, чтобы посмотреть на его лицо.
Если не вытаращенные глаза, то маленькая круглая дырочка у него на лбу не оставляла никаких сомнений, что парень мертв.
4
Ванья сидела на диване в кабинете Торкеля и ждала. Она пришла слишком рано или же он опаздывал. Вероятно, первое. Торкель был известен своей пунктуальностью. Она поймала себя на том, что нервничает, сама не понимая, почему.
Торкель уже знал правду о Себастиане. Она рассказала ему, когда он позвонил, чтобы узнать, как она себя чувствует. Он не знал, почему она взяла больничный. Думал, наверное, что у нее грипп или что-нибудь другое, что пройдет. Он, разумеется, удивился, но проявил понимание, сказал, что она может оставаться на больничном столько времени, сколько понадобится, и что она знает, где его можно найти, если ей потребуется с кем-нибудь поговорить.
И вот ей потребовалось. Никого другого у нее не было, но было осознание, что своими силами она не справится.
Через стекло она увидела идущего Торкеля. Встала, чтобы собраться, проклиная себя за это инстинктивное движение. Ведь она собирается говорить с Торкелем. С другом и ментором, тут события последнего времени ничего не изменили.
Все будет хорошо, он на ее стороне.
Почему же она ведет себя как взволнованная первоклассница, которую вызвали к директору?
Он заметил ее, еще не дойдя нескольких метров до кабинета, приветливо улыбнулся ей и поднял руку для приветствия, но Ванье показалось, что она увидела у него в глазах некоторое беспокойство. Ее осенило, что он, возможно, так же нервничает перед встречей, как и она.
Он не знает, зачем она пришла. Может, думает, что теряет ее? Так ли это? Зачем она, собственно, пришла?