Позже, в сорок втором и сорок третьем, Ивану Сергеевичу приходилось сталкиваться с гораздо более серьезным противником. Это говорило о том, что абвер сделал выводы из ошибок. И тем не менее Бахрушев и его товарищи работали достаточно эффективно.
В начале сорок четвертого Иван Сергеевич получил назначение в Ростов, на должность начальника отдела контрразведки «Смерш» Северо-Кавказского военного округа. Конечно, это был не фронт, но, по крайней мере, гораздо ближе к нему. И это добавляло Бахрушеву энергии и оптимизма. «Так, глядишь, вслед за войсками и до Берлина дойду», — шутил он. Однако сейчас ему было не до шуток. Внимательно изучая карту, он пытался понять, что интересует диверсантов в этом районе?
— Яшкуль, Гашун, Чилгир, Утта… — малонаселенные, глухие места, — вслух размышлял Бахрушев. — Значит, диверсия маловероятна. Тогда что? Иван Сергеевич поднял глаза на Петракова.
— Может быть, связь с резидентом? — высказал мысль Павел.
— Что ж, возможно, — Бахрушев отхлебнул чаю. — Во всяком случае эту версию нельзя отбрасывать.
Некоторое время они молча изучали карту, то и дело посматривая на часы. Время сейчас играло на руку противнику, а от Иванушкина и Скуратова известий пока не было.
Павел выкурил уже не одну папиросу. «Нервничает», — подумал Бахрушев. Капитан действительно нервничал, хотя любой посторонний человек едва бы уловил на аскетичном лице Петракова даже тень волнения. Но полковник за три месяца совместной работы хорошо изучил своего подчиненного и видел — нервничает. Впрочем, это было понятно. Ничто не заставляет так переживать, как вынужденное бездействие.
К Петракову Иван Сергеевич относился с симпатией, уважал его. За смелость, решительность, умение быстро анализировать ситуацию. К тому же за плечами капитана был немалый фронтовой опыт: дважды выходил из окружения, партизанил, выполнял задания в тылу врага. Да и ордена — два Красной Звезды и Боевого Красного Знамени, а также две нашивки за ранения говорили о многом. После второго, тяжелого ранения, Павел и оказался в отделе Бахрушева.
…В дверь постучали. Иван Сергеевич оторвался от карты, коротко бросил:
— Войдите.
Вошел Скуратов:
— Товарищ полковник, разрешите…
Прерывая излишние сейчас церемонии, Бахрушев махнул рукой и указал старшему лейтенанту свободный табурет:
— Садись и докладывай.
— Докладывать-то особо нечего. По данным НКВД район спокойный. Правда, есть один любопытный фактик. Лет десять назад, в середине тридцатых, орудовала здесь банда Оганова: грабили, убивали, мародерствовали. Года три за ними гонялись — ничего не могли поделать. И только в тридцать шестом банду ликвидировали. Но самому Оганову удалось уйти. Есть данные, что он бежал за границу. Правда, в декабре сорок второго во время оккупации его вроде бы видели в здешних краях. Однако точно это установить не удалось.
— Так-так, — Бахрушев нервно потер руки. — А где скрывалась банда?
— Где-то в районе Сарпинских озер.
Полковник посмотрел на Петракова:
— Ты понял, Паша?
— Иван Сергеевич, я почти уверен, что они ищут Оганова.
— Тогда действуй!
…«Действуй!» Павла Петракова это слово всегда заряжало энергией. И тогда он мог работать сутками без сна и отдыха. Его мозг не уставал от напряженной многочасовой работы, а тренированное сильное тело питалось какими-то тайными запасами бодрости. «Действуй!» Это означало, что для него начиналась новая схватка с противником — не на жизнь, а на смерть.
И победить в ней сможет тот, кто решительнее, умнее, хитрее, хладнокровнее. И он действовал…
Уже через два часа силами все тех же курсантов были перекрыты все немногочисленные дороги, ведущие к Сарпинским озерам со стороны Базыкуля. Оставалось ждать.
Конечно, брать диверсантов — это дело оперативников. И Петраков, безусловно, вызвал бы людей, будь у него резерв времени. Но его не было. Приходилось рассчитывать только на свою группу да на то, что курсанты в крайнем случае не подведут.