Блокирующий вылет пчёл пасечник, наглухо заслонивший защитной сеткой леток улья, следователь вдруг наклонился и придвинулся ко мне почти вплотную. Настолько близко, что я опешила и даже не отпрянула. Глядя сквозь прищуренные ресницы, он принялся сверлить меня взглядом, будто парализуя мысль уже на стадии зарождения. Мысль-пчеломатку, если продолжать ассоциацию с пасекой.
– И Фиатами? – выждав, когда я совершенно дезориентируюсь, спросил он.
Это был удар под дых. Причём до, или после гонга. Я вдруг поняла, что этот плакат с мотоциклом неспроста появился на стене, где ещё недавно красовался свод каких-то их инструкций и правил. Мысли в голове совершенно запутались и, повинуясь рефлексам, мозг оказался способным лишь на примитивную реакцию.
– Какими Фиатами? – обескураженные слабые нотки, всё, что удалось смоделировать моим голосовым связкам.
– А теми, на которых обкуренные шалавы удирают от полиции прямо с рок-концертов, – чеканя слог, пояснил Зудов, совершенно балдея от своих дедуктивных способностей, – ну как, будем писать признательную?!
Я почувствовала, что проваливаюсь в какую-то прострацию, прямо с гребня накатившей волны испарины. Стало ясно, что ему известны тщательно скрываемые мною факты недавних похождений. Возможно, известны полностью, возможно фрагментарно, как знать. Нужно было что-то срочно предпринимать. Инстинктивно пришла лишь идея сыграть в дурочку. А потом, естественно, будь что будет, то есть полнейший туман.
– Каких концертов, какую признательную? – оставалось лишь мямлить.
Заурядный, неискушённый детективными уловками индивид, попавший в ловушку опытного психолога от погон, совершенно теряется в принятии не только правильного, но и вообще любого решения. На этом основаны законы ведения следствия. И если дверка ловушки захлопнулась, бесполезно метаться от стенки к стенке. Вряд ли паника поможет отыскать потайной ключик к спасению. Я, поскольку уже кое-что знала о вреде поспешных действий, нашла в себе силы уйти в глухую оборону.
– С концертов Дипёрполов, а признательную в содеянном, – пояснил Зудов, недоуменно разведя брови, – чего тут неясного.
Вдруг стало понятно, что он, так сказать, берёт меня «на понт». Ведь не предъявлены конкретные обвинения, а так, намёки на что-то неопределённое.
Где я могла засветиться? Разве что на записях с видеокамер, развешанных на каждом перекрёстке, но шлем гарантированно скрывает лицо мотоциклиста. И что вообще кому что-то известно о моей причастности к тем рокерским событиям? Из знакомых только Жека был тогда со мной, но он вообще не в курсе истории с Фиатом. Возможно, хозяин угнанного мотоцикла, этого Фиата, забил тревогу, но тогда меня бы уже крутили следаки из уголовного розыска. А так, какое дело нарконадзору до угонщиков.
– Ну, была на концерте тёмно-фиолетовых, что это, преступление, – оживилась я, – в чём теперь нужно признаваться?
– Каких ещё «тёмно-фиолетовых»? – озадачился Зудов, рапортуя этим о полном вакууме в познаниях английского языка.
– Буквальный перевод Deep Purple? – подчёркивая интеллектуальное превосходство, усмехнулась я, – а в значении что-то вроде «мудрец» или «мыслитель».
– «Мудрец» говорите, – после некоторой паузы, в голосе следователя появились металлические нотки, – а мы сейчас и проверим, кто мыслитель, а кто потребитель.
– Что проверите? – не понимая намерений следователя, я насторожилась.
– Проверим, не являетесь ли потребителем.
– Кто? Я что ли?
– Вы, кто же ещё?
– С чего это я потребитель?
– Есть такие подозрения. От представителей правопорядка скрываются только люди, находящиеся в состоянии наркотического опьянения.
– А я здесь причём?
– Вот и узнаем. Если не причём, то чего бояться.
– Я и не боюсь. Проверяйте.
– И проверим. Наркотики, в частности марихуана, сохраняются в волосах от момента попадания в организм и до двух лет.
Вот те и «на», влипла! До двух лет – на что это он намекает? На срок или на экспозицию! Или на то и то. Мол, сядешь на столько, пока марихуана из волос не выветрится. Эх, и зачем я покурила того косяка, да ещё на мотоцикл уселась. Фиат, Фиат – любой дурак, он блёсткам рад. Так или иначе, но грядёт вселенская катастрофа в частном масштабе и я в миллиметре от неё. Сейчас возьмут волосы на анализ и тогда уже не отвертеться.
– Ну что, – Зудов прервал ход панических мыслей, – хватит устраивать немую сцену, подписывайте согласие.
– Согласие? Какое? На что?
– Согласие на взятие пробы волос для криминалистической экспертизы.