Такие бедра, как у нее, можно увидеть лишь в гранд-варьете типа «Лидо», и то не оптом по дюжине в пакете, можете мне поверить! Кожа цвета охры, зажигательная, аппетитная, шелковистая, с легким светлым пушком. До безумия прелестное лицо с красивыми, идеально посаженными глазами цвета чего-то коричневого с золотистым, зубы ослепительной белизны, будто на рекламе «Колгейт», руки бронзовые, как я не знаю что (похоже, у меня авария со сравнениями – повторяюсь или просто не нахожу). Вас очаровывают, ловят, хватают, забирают. Так что вас пробирает.
Когда я подхожу к корту, она делает великолепный эйс своему противнику. Человек, играющий против нее, большого роста, худой, с мешками под глазами, носом больше похожим на маленький хобот, чахлой растительностью на подбородке, напоминающей кисточку для акварели, и залихватскими тараканьими усами. Этого типа я уже где-то видел, но в костюме теннисмена не могу узнать. Хотя понятно, что речь идет о какой-то знаменитости! И тут меня осеняет: да это же Экватор Сали, художник! Помните? Тот, что нарисовал огромных улиток, ползущих на фоне газовых факелов при неоновом свете, и велосипеды с колесами из розовых гирлянд!
– Партию-реванш, мэтр? – предлагает Антигона.
– К великому сожалению, я сдаюсь. Вы слишком сильный соперник для меня, – галантно отвечает запыхавшийся Экватор.
Тот единственный, кто никогда не упускает возможность показать товар лицом, это ваш дорогой и любимый Сан-Антонио! Вы не знали? Словом, я рискую.
– Если вы не очень требовательны в выборе партнера, мадемуазель, то я к вашим услугам.
Красавица награждает меня таким проникающим взглядом, который не способны остановить даже мелкие ячейки сетки-рабицы. Я быстро понимаю, что мое предложение ей понравилось.
– Охотно.
И вот на арену выхожу я. Вовремя я сообразил надеть шорты и майку «Лакост». Художник, без которого улитка так и осталась бы просто улиткой, с двусмысленной улыбкой на физиономии отдает мне свою ракетку.
– Мальчик мой, – говорит он с неопределенным акцентом, который ему пришлось шлифовать долгие годы, – я вам желаю массу удовольствий!
– Благодарю, папаша, – отвечаю я хамским тоном.
Он выпучивает глаза, от чего отвисают подглазные мешки. Обычно толпы народа кидаются к его ногам. Дамы бросают под его башмаки лифчики вперемешку с розовыми лепестками, чтобы облегчить его передвижения по бренной земле, а мужчины покрывают лестью с головы до ног, одновременно бешено завидуя. Он отвешивает мне черный взгляд. Честное слово, если бы у живописца под рукой была палитра, он на века запечатлел бы мое невежество и зазнайство, по-своему пригвоздив к позорному столбу. Экватор Сали изобразил бы меня в образе злого и коварного монстра с подпорками или растекающейся задницы на фоне горящих жирафов, уж поверьте! Его репутация желчного и мстительного старика известна всем!
Смех наблюдающей за сценой Антигоны указывает мне, что я ей доставил удовольствие.
Мы начинаем с небольшой разминки. Я быстро замечаю, что моя спортивная форма осталась в раздевалке. Как, черт возьми, вы сможете отражать мячи, посланные такой красоткой, когда только и делаете, что рассматриваете ее лицо и ноги? Она до того хороша, до неврастении – так и хочется сыграть ей серенаду на ракетке, как на мандолине. Но, с другой стороны, мне очень хочется показать ей, на что способен. А способен я на многое, в частности заставить восхищаться толпу! Разве не так? Было время, когда на турнире «Ролан-Гарро» меня называли Сан-А-Сатана. Очень образно, правда?
Мы начинаем партию. Вначале я выгляжу неуклюже и смешно. Экватор по ту сторону решетки прыскает со смеху и издевается, как Мефистофель. Если он и дальше будет продолжать в том же духе, то закончит день с ракеткой вокруг шеи, так что сможет потом запечатлеть себя на очередном автопортрете. Первая подача за моей партнершей, вторая тоже. Причем легко! Но в третьей я вынимаю свои способности из кармана, и девушка не может противостоять.
Я выигрываю третью подачу, затем четвертую, пятую и в конце концов выигрываю сет. Первый, кто прекращает свои радостные вопли и хмыканья, тот самый художник, с хоботом и усами. Усы поникли и потеряли тараканий задор. Ему надо бы их накрахмалить, чтобы приподнять свой имидж.
Мы начинаем второй сет. Моя подача. Я подбираю два мяча и бью. Вышло коряво: мяч угодил в сетку. Я изготавливаюсь послать второй мяч, но вдруг останавливаю движение руки – молниеносный рефлекс! Будущее принадлежит тем, кто быстро реагирует. Представьте себе, в тот момент, когда я хотел подкинуть мяч, чтобы сделать подачу, меня удивила одна вещь – вес мяча. Я жестом приношу извинения Антигоне и взвешиваю мяч на руке. Сомнений нет – он весит на несколько граммов больше, да и сделан будто бы из другого материала.
– Что у вас произошло? – спрашивает малышка, приближаясь ко мне.
Я показываю ей мячик.
– Попробуйте взвесьте, он не похож на другие!
Она соглашается.
– Он, наверное, просто намок?
– Не думаю. И упругость отличается.
– Да, правда, – отвечает мисс Окакис.