Незабываемые минуты! Мы испытываем невообразимые чувства, находясь среди такого наплыва королей, королев и великих мира сего, собранных в одном месте. В одном дворце — не будем принижать габариты сооружения, поскольку, как мне удалось узнать из газет, жилище Окакиса состоит из восьмисот комнат с собственными туалетами и ванными, двенадцати столовых, двадцати трех гостиных, двух библиотек, восьми огромных бассейнов для соревнований по плаванию, четырех гимнастических залов, ипподрома, велодрома и взлетно-посадочной полосы для «Боингов». Не жилье, а сказка! Лучшее в мире! Да что там в мире — во Вселенной!
Внутренняя часть двора для проведения торжественных церемоний имеет размер Марсова поля. В мраморных фонтанах журчит дистиллированная вода, повсюду натыканы настоящие греческие статуи и огромные чаши с орхидеями.
Въезжающие на площадку экипажи образуют ровный круг. Папаша Окакис выходит из своего ландо, взбирается на серебряный подиум, воздвигнутый посреди двора, и приветствует гостей перед лесом микрофонов.
— Ваши величества, ваши преосвященства, ваши превосходительства, дамы и господа, — изрекает он на вполне сносном французском, — для меня огромная честь, что вы согласились принять мое приглашение участвовать в церемонии новоселья в моем доме. Скажу просто: он в полном вашем распоряжении. Ибо он был задуман и построен исключительно для вашего увеселения. Я надеюсь, вы проведете здесь приятное время и найдете тишину и покой, на которые вы, исполняющие высокие обязанности, имеете неоспоримое право. Начиная с этой минуты вы вольны действовать так, как вам заблагорассудится. И если я пригласил вас побывать на моем острове, то лишь для того, чтобы предложить вам абсолютную свободу, которой вы в повседневной жизни лишены. Спасибо за внимание.
Хорошо сказал, а? Мне очень понравилась сама простота формулы официальной части приема гостей.
Мы выходим из наших экипажей. Нам помогают церемонные слуги и провожают каждого в предназначенные апартаменты. Из всех комнат прекрасный вид на море, поскольку жилище Окакиса единственное на острове. Мои апартаменты состоят из небольшой гостиной, большой спальни с туалетом и ванной комнатой. Не могу описать, насколько все шикарно! Только начни, и придется пускаться в рассказы длиной с эскалатор в метро! Я же не хочу лишать вас рассудка из-за каких-то глупостей, описывая все величие и грандиозность окакисовского жилья, потому что после этого ваши три комнаты с сортиром на лестничной площадке покажутся вам крысиной норой. Знаю я вас: вы начнете беситься и буянить от бессилия и зависти, возьмете бюллетень, чтоб не ходить на работу и выйти на демонстрацию с требованием повышения жизненного уровня, увеличения метража квартир и расположения сортиров рядом со спальней! Зачем мне это?
Если я вам, например, скажу, что моя венецианская кровать сделана из перламутра и инкрустирована золотом, стены покрыты панно из янтаря, а в огромном сортире висит настоящий Ван Гог, то вам станет плохо только от быстрого взгляда на обои в ваших комнатах, на которых можно разглядеть, если напрячь воображение, картину охоты кролика за крокодилом или пожар в лесах Сахары. Ведь так? А если еще добавить, что плитка в ванной из опала, а биде вырезано из лунного камня (что есть, то есть), то, полагаю, в вашу ванну вы больше в жизни не полезете, находя ее заразной! Так что я лучше воздержусь, буду благоразумным.
Мои апартаменты расположены рядом (очень вежливо со стороны хозяина) с апартаментами Глории. Слуга вносит вещи и развешивает в шкафу, скрытом в стене. Дверца шкафа представляет собой картину Эль Греко, но не копию, как вы могли подумать, а оригинал!
Звучит нежный (тоже деликатно по отношению к гостям) зуммер.
Слуга нажимает на кнопку, и голос Окакиса спрашивает:
— Господин Сан-Антонио, можно к вам войти?
Я балдею, поэтому произношу невпопад:
— Да еще как! Конечно…
Дверь открывается, и входит судовладелец (одновременно и домовладелец). Он улыбается вежливой улыбкой.
— Мой сын Гомер рассказал мне только что о случившемся во время плавания. Я хочу принести вам мои извинения и выразить истинное восхищение. Я вижу, вы человек смелый, и хочу поздравить мисс Виктис с выбором достойного жениха.
— О, вы очень любезны, господин Окакис, — отвечаю я. — Но не понимаю, почему вы приносите извинения.
— Моему капитану следовало быть осмотрительнее в вопросе выбора персонала. Капитан больше не будет у меня работать.
Вот так-то, судовладельцы шутить не любят!
— Это все, что я хотел вам сказать, — добавляет он и протягивает мне широченную ладонь, которая не очень гармонирует с его коротконогой фигурой.
И он выходит. Парень по имени Сан-А косит на бар, показанный ему только что слугой, спрятанный (не слуга, а бар) также в стене и закрытый дверцей в виде картины Ренуара — тоже оригинал! Он битком набит (опять же не слуга, а бар) всякими напитками: десять сортов виски, двадцать сортов всяких других вин и ликеров! Сифон! Холодильник! Я так думаю, мне легко будет поладить с островом Кокпинок!
Перехватив мой многозначительный взгляд, слуга спрашивает:
— Месье желает что-нибудь?
— На два пальца виски и на один — уединения! — отвечаю я.
Он проворно исполняет оба моих желания, за что я ему чрезвычайно благодарен.
Я беру стакан и иду на балкон, чтобы удобно устроиться в кресле и спокойно посмотреть на океан.
Но вдруг совсем рядом со мной раздается страшный крик Крик, какой вы можете услышать только в фильмах ужасов.