- Чего тогда спрашиваешь? - надулся тот, его увеличенный взгляд напоминал взгляд ослика, у которого отобрали морковку.
После этого упрёка в избе повисла гнетущая тишина, прерываемая только громким кудахтаньем кур со двора. Нет, это что-то! Два мужика, один в жутких розочках, другой с биноклями вместо глаз, дружно уставились в окошко, обидевшись на весь мир в лице двух заинтересованных особ. Хотя какая там к чёрту заинтересованность! Вот у Клавы другое дело. У них с Жаном всё давно уже сладилось, а может ли у неё сладится с Самохиным - это из области буйной фантастики.
Ладно, как сказало это близорукое чудо, надо топать. Клава, молодец, уже приступила к обработке своего Жанчика на предмет перемирия. Она гладила его по дартаньянистой шляпе, не забывая приговаривать при этом ласковые слова. Лена глянула на Самохина - тот сопел, намекая, что ему плюнули в душу.
- Ладно, не дуйся, - она положила на его плечо руку, - сделаем, как ты сказал.
Нет в природе существ наивнее, чем мужчины, стоит им чуточку польстить, и можно лепить из них всё что ни пожелаешь. Самохин, на манер известной избушки, повернулся к Лене передом, в его очках блеснули зачатки гордости. Вот, мол какой я есть твёрдый - сказал, как отрезал. Лена вздохнула, как дети, честное слово!
Достигнув всяких консенсусов, группа из четырёх человек решила дело в долгий ящик не откладывать и отправиться к Голове прямо сейчас. При этом было принято коллективное решение фактов не искажать, а рассказать всё как есть, без утаек и недосказанностей. А там - будь что будет.
Вскоре скромная делегация, состоящая из нескольких человек и одной собаки, уже направлялась в сторону центра.
Глава 6
По мере приближения к центру села его облик постепенно менялся. Дома становились более основательными, со всякими резными выкрутасами, люди тоже изменились - крестьянскую массу стал разбавлять народ более зажиточный. Различные признаки, наподобие добротной одежды и украшений, говорили о принадлежности их хозяев к торговому или даже купеческому ремеслу.
- Глянька-сь, - один мужичок с бородкой ткнул приятеля в бок, - ишь страхолюдина-то какая! Прямо анафема!
Лена зыркнула в их сторону - один из любопытных указывал на Самохина, тот делал вид, что разговора не слышит.
- Да не, - успокаивал мужичка его собеседник, - не анафема! То он от природы такой уродец!
Гоблину замечания сплетников показались несправедливыми, он громко гавкнул в их сторону. Тут же со всех дворов послышался дружный лай. Судя по всему, местная собачья диаспора опознала в коротеньком тявке голос чужака, что и явилось причиной общего возмущения. Гоблин решил быть благоразумным и в полемику не ввязываться, поджав хвост, он прижался к Самохину, наверное, затем, чтобы в случае чего быть первым, кто встанет на его защиту.
- А энто кто c ними? - несмотря на собачий концерт, мужички продолжали обсуждать чудное шествие, - Клавка, что ли?
- Клавка, вроде, - второй голос сделался тише, - да и хлыщ ейный тут. Точно, Клавка. Опять чегой-то, задумала, злыдня. Ишь, как вышагивает!
Хозяйка модного дома бросила кроткий взгляд на болтунов, парочку сдуло как ветром. Клава принадлежала к той категории дам, которых обсуждать было можно, но только вполголоса и, желательно, в кулуарах. В противном случае были возможны разные варианты, вплоть до больничной палаты или пожизненной улыбки на глупом лице. Лена вдруг поняла, что, встретив первой именно Клаву, им с Самохиным повезло несказанно.
Центр села Перестукино представлял из себя базар, по его краю располагались различные учреждения, без которых любое уважающее себя село выглядело бы захудалым местечком. Потому что тюрьма, церковь и управа являются основой любого цивилизованного сообщества, к каковым себя причисляло Перестукино.
Все здания были деревянными. Острог выглядел внушительно и был ограждён высоким забором, у массивных ворот пристроилась парочка детин с копьями. На мрачных створках узилища зияла мрачная надпись “Коль не платишь ты налоги, посиди пока в остроге”.
Церковь казалась ухоженной, купола на ней блестели позолотой. Время от времени звучал колокольный звон, который разбавлял людской гомон мелодичными переливами.
Шедевром же деревянного зодчества выглядел оплот местной власти. Пристанище Головы представляло из себя большой терем о двух этажах с широкой лестницей перед входом. Надписей никаких не наблюдалось, да и к чему они были нужны, когда всё было ясно и так. “Лучшее сельское здание есть эпицентр мироздания”, - родился в голове Лены дешёвый стишок. Клава направилась прямиком к терему, остальная делегация поспешила за ней следом.