- Свет мой, Васенька, скажи
Да всю правду доложи,
Отчего ты всех милее
Всех цветистей и... ваще!
Это самое “ваще” Лена растянула в интимно-приторную гармошку, отчего птичье лицо Василиска пробрело цвет свежевырытой свёклы. Ну всё, теперь из него можно лепить чего хочешь - хоть Давида, хоть бабу с веслом. В том смысле, что клиент дошёл до кондиции, и его можно брать тёпленьким.
В общем и целом тактика, избранная Леной в качестве воздействия на данный вид нечисти, приносила свои плоды. Единственное, что её не радовало, это вегетативный процесс, что происходил с Жаном. К моменту, когда она освоилась с рифмоблудием, тот уже успел отцвести и теперь опадал жухлыми лепестками, постепенно превращаясь в нечто призрачное, то ли в облачко, то ли в туман.
- Попробуй уговорить его переделать Жана обратно, а то ему не сдобровать! - раздался позади голос Самохина. Лена и не заметила, как он подкрался сзади. - Я вспомнил! Знаешь, что он с ним сделает?
- Нет, - краешком рта ответила Лена.
- Он его вдохнёт! От этого у Василисков появляются силы и ещё чего-то.
- Как это вдохнёт? - в сознании Лены вдруг возникла картинка, как Василиск раскрывает коробочку с табаком и вдыхает из неё Жана.
- Как-как! - разозлились вдруг сзади. - Как понюшку. Видишь, Жан уже навроде дымка сделался! Давай, попробуй этого цветовода уговорить, чтобы он Жана обратно расколдовал.
Пока они прикидывали, как бы им избавить товарища от уготованной ему участи, Василиск отошёл от первых эмоций и обратился к Лене со следующим обращением:
- Не такой уж я румяный,
Хотя вроде ничего.
В общем нравится могу
Таким дамочкам как ты!
Нет, ну не козёл? Так откровенно намекать на её, Ленину, внешность до сего дня не позволяло себе ни одно существо в мире. А этот вон ничего, сподобился! Нарцисс хлорофилловый! “Нарцисс” - осенило вдруг Лену. Ну, конечно, перед ней типичный образчик самовлюблённого идиота, и самым верным способом совладать с такими являются дифирамбы. Собственно, она уже начала петь ему хвалебные песни, вот и надо продолжать в том же духе.
- Разве можно равнодушной
Пройти мимо чудака,
Чудака цветистого
Словно фикус в кадке!
Не понятно, пришлась ли по душе Василиску новая Ленина похвала, но то, что ей удалось оппонента озадачить - это точно. Василиск колыхнул венком и задумался, Лена глянула на Жана, блин, надо было спешить, уже большая его часть превратилась в туманность. Только как подвигнуть Василиска к тому, чтобы он оставил в покое бедного Жана. Легко сказать - уговори! Он такой противный! Так, стоп! Надо, как в теореме, пойти от противного, то есть от конечного результата! А какой нужен ей результат? Полная влюблённость в неё вон того уродца с венком на башке. Если такой фокус удастся, то отговорить внюхивать Жана она сможет без всякого труда. Только Лена собралась приступить к осуществлению задуманного, как прозрачный воздух рассекло новым стишком:
- Ах ты, нехристь свинорылый,
Пасть порву тебе, козёл!
Коли с Жаном станет что,
В глаз получишь у меня!
Вслед за этим четверостишьем последовала пауза, онемению которой позавидовала бы знаменитая сцена из Ревизора, сочинить угрозу сподобился не кто иной, как Клава! Никто из присутствующих, включая саму Клаву, и не подозревал в ней подобных талантов! Впрочем, может зря она старалась? И не то, чтобы Василиску не пришлись по душе только что озвученные вирши, просто, как рядовой представитель нечистой силы, он был обидчив и где-то даже раним. Поэтому Клавиным словам оскорбился, а, оскорбившись, решил самозваную поэтессу проучить. Змеиный хвост потянулся в сторону Клавы, Лена поняла, что надо срочно спасать положение. Плохо соображая, что несёт, она выдавила из себя очередное, призванное привлечь к ней внимание, четверостишье:
- Ой, какой приятный хвостик,
Вроде прутика такой,
Только длинный и большой.
Как шланг у пожарника.
Несмотря на некоторую двусмысленность, эта бредятина вызвала в душе Василиска смятение, флюидами своей нечистой души он уловил намёк самки на возможную близость. Попав в столь щекотливое положение, каждый индивид мужеского пола считает неприличным остаться в стороне от предложенной ему игры. В этом смысле Василиск от всех прочих самцов отличался не очень, а потому со свойственной ему простотой начал поползновения в сторону шпарящей рифмами Лены. Делал он это незамысловато, с помощью своего хвоста, который липкой змеёй полз в её направлении. С каким-то странным исступлением, по своей природе сходным с обморожением, Лена следила за приближающимся к ней атавизмом. До неё вдруг дошла одна простая, как вобла, мысль: у этого цветовода нет первичных половых признаков! Кроме... Она вперила взгляд в мерзкий отросток, который уже шебуршал складками её одежды с явным намерением забраться под юбку.