Внезапное изменение обстановки - это не помешательство, а следствие объективных причин. Именно такой формулой пыталась успокоить себя Лена. А успокаивать себя ей пришлось, потому что вместо интерьеров родного подъезда перед ней раскинулся совершенно незнакомый пейзаж. Причём такой, который даже отдалённо не напоминал жилище современного человека.
Посреди деревянной околицы красовался проём, напоминавший ворота, над которым висела табличка в виде старой доски. На ней неровными буквами было выведено одно единственное слово: “Перестукино”. Название навевало мысли о чрезмерно ретивом стукаче или о неизвестном забойщике, перевыполнившим план.
В надежде, что видение исчезнет само по себе, Лена потёрла глаза, но это ни к чему не привело. Галлюцинация в стиле “А-ля Русь - матушка” растворяться не собиралась. Заглянула через забор - за ним раскинулось поселение с деревянными домами, единственная дорога имела естественное покрытие в виде грунта. Вдоль неё прогуливались куры, которых сопровождал важного вида петух. Глава стаи время от времени наскакивал на какую-нибудь клушу, после чего с видом довольного жизнью магараджи оправлялся клевать очередную дрянь с пола.
Лена не понимала, что происходит, а непонимание в душе женщины возбуждает следующие защитные реакции. Первая - выплеснуть эмоции наружу, это достигается с помощью судорожных рыданий. Лучше бы конечно на чьём-нибудь плече, но за неимением оного, сойдёт и так, в одиночку. Вторым следствием неизвестности является желание позвать на помощь. Как известно, наложение одной эмоции на другую ведёт к возрастанию женской паники в геометрической прогрессии.
От прочих женщин внутренним устройством Лена не отличалась, а потому уже собралась возрыдать в голос и не стала этого делать только потому, что в её голову закралась очередная мысль. Оригинальностью идея не отличалась, но всё же сумела привести Лену в чувство. Она вдруг решила, что весь этот пейзаж - следствие козней бывшего ухажёра Котова. Наверное, это он подмешал вчера в её водку снадобье, которое и вызвало у неё видения в виде сельских красот.
Лена решила ничего не предпринимать, а просто выждать, пока неизвестное вещество расщепится ферментами её организма, в этот момент за её спиной раздалось тихое поскуливание.
Она не торопясь обернулась. Если бы у неё была плохо закреплена челюсть, то она неминуемо брякнулась бы о землю - позади расположился на четвереньках не кто-нибудь, а Владик Самохин. Он был без очков и шарил рукой в пыли, видимо, в надежде эти самые очки отыскать. В этот момент он был похож на своего питомца с той лишь разницей, что не махал хвостом и не метил столбики.
Псу по кличке Гоблин на проблемы хозяина было плевать, он не только не собирался участвовать в розысках пропажи, более того, он эту самую пропажу скрывал. Не специально, просто так вышло, что собачий хвост лежал как раз на очках Самохина. Тем самым мохнатый причиндал являлся прямым виновником исчезновения искомой вещи. Но это Гоблина волновало меньше всего, потому что он, придав морде оттенок тоскливой грусти, принялся подвывать куда-то в сторону атмосферы. Скорее всего, в собачью душу закралось подозрение, что вокруг творится что-то неладное, и пёс решил выразить недоумение по этому поводу старым дедовским способом, то есть повыть на луну. Правда, луны сейчас видно не было, потому что на дворе стоял день, но на собачьей депрессии это никак не сказывалось.
У Лены было такое настроение, что она готова была присоединиться к Гоблину, но она вдруг представила, как будет выглядеть со стороны, и решила к крайним мерам не прибегать. Её взгляд скользнул от собачьей морды к хвосту и задержался на блеснувшей из-под него линзе. Далее он переместился на Самохина. Несчастный сосед, и так не отличавшийся особенной зоркостью, без своих очков казался беспомощным, как только что вылупившийся птенец. Тем не менее, он не оставлял попыток найти вожделенный предмет и продолжал шарить руками по земле.
Чувство сострадания к ближнему свойственно женщине даже в критических ситуациях. Несмотря на общую неопределённость и наметившееся отчаяние, первым поступком Лены в новых условиях бытия стала помощь соседу. Она подошла к скулящему волкодаву и, взявшись двумя пальцами за его хвост, приподняла мохнатый отросток над землёй. Очки с толстыми линзами были благополучно извлечены из-под Гоблина и водружены непосредственно на ту самую переносицу, где они привыкли пребывать вплоть до своего исчезновения. Самохин снова обрёл зрение, которого лишился из-за внутриподъездного катаклизма.