- Он мой брат, я не позволю ему связываться с каким-то сомнительным типом, - злится Гарри. - Кто ты такой, что смеешь мне указывать?
- Он мой парень, мы спим вместе, если ты еще не поняла, - с вызовом отвечает Шерлок. – И кто ты такая, что вмешиваешься в его жизнь? Тебе лечиться надо от алкоголизма!
- А тебе от наркомании, - Гарри не так глупа и достаточно наблюдательна.
- Я не тяну его за собой, - пафосно возражает Шерлок, - а ты спаиваешь!
- Заткнись, мерзавец, - вопит Гарри, - это называется братская поддержка!
- Ты подвергаешь его опасности…
Джон не выдерживает и со злостью бьет кулаком по столу. Замолкают не только Гарри и Шерлок, но и близсидящие люди. Джон извиняется и тихо произносит:
- Гарри – моя сестра, я ее люблю и буду поддерживать так, как могу и умею. Шерлок – мой парень. Я люблю его. Мы живем вместе. Вам все понятно?
Джон не уверен, что внес мир в ряды противников. Оба они услышали лишь то, что хотели, победоносно глядя друг на друга. Джона вдруг пугает мысль о том, что Гарри и Шерлок похожи, но, встретившись с обожанием в глазах Шерлока, отпускает эту мысль, расплываясь в ответных признаниях в любви:
- Я тоже люблю тебя, Шерлок!
Гарри безнадежно машет рукой и отворачивается, а стоящая рядом Нина грустно вздыхает. Шерлок мгновенно улавливает этот звук и, прищурившись, поворачивается в ее сторону. Густо покраснев, Нина сбегает, и в дальнейшем их обслуживает Питер. Гарри вырубается глубоким вечером. Джон вздыхает с облегчением и с помощью Шерлока транспортирует ее домой. В маленькой квартирке Гарри тесно и неуютно, в ней не хватает Клары и жизни. Джон укладывает сестру спать, укрывает пледом и оставляет на прикроватном столике бутылку с водой и таблетку аспирина. Шерлок стоит поодаль, насуплено наблюдая за его действиями. Джон думает о том, что хотел бы провести вечер иначе, но в жизни редко случается так, как хочется.
Они едут домой в такси, уже привычно соприкасаясь руками и бедрами. Шерлок, так и не выпивший даже капли спиртного, держится прямо и спокойно. «А ведь он недавно укололся», - думает Джон. Откуда в Шерлоке столько силы, самоуважения и выдержки? Джон исподтишка наблюдает за ним, но не рискует заговорить и спросить. Когда Джон расплачивается с таксистом, Шерлок колышется сзади, словно телохранитель. Когда они поднимаются на нужный этаж, Шерлок неотступно, шаг в шаг, преследует его. И лишь оказавшись в квартире, он окончательно раскрывает свое коварство, зажимая Джона у стены. Когда он вылизывает шею и ключицы Джона, сам Джон может лишь нечленораздельно стонать, когда его длинные руки шарят по телу Джона, пробираясь под футболку и нижнее белье, Джон лишь судорожно вздыхает и подставляется еще больше, позволяя делать с собой все, что Шерлоку заблагорассудится. Шерлок рычит, стягивая с Джона джинсы и заглатывая его плоть. Джон завороженно смотрит на распухшие губы и ниточку слюны, тянущейся по подбородку, загипнотизированный процессом насаживания на член, он кричит, когда кончает и оседает на пол, подхваченный в падении Шерлоком. Они обнимаются в тесной прихожей, и Шерлок шепчет ему на ухо непристойности, а еще о том, что не позволит никаким особам женского пола, будь то секретарша, официантка, Гарри или любая другая хорошенькая и не очень девица, находиться рядом, и мужчинам не позволит, пусть Джон не думает, что поползновения Гарольда остались Шерлоком незамеченными. Шерлок рассказывает, как и в каких позах он хочет любить Джона, и как он хочет, чтобы его любил Джон. Шерлок просто трется о Джона как большой и худой кот, урчит и совершенно по-кошачьи трясет головой. Джон в ответ хочет сказать, что тоже любит Шерлока, но вместо этого на глаза наворачиваются слезы, и Джон просто целует его. Они целуются целую вечность, прежде чем перебраться на диван, где Джон замечает нехилый стояк Шерлока и принимается с маниакальным наслаждением решать эту проблему, в результате которой возбуждается по новой. Засыпают они в обнимку на любимом желтом плюше, удовлетворенные и счастливые, и, кажется, Джон впервые чувствует себя совершенно свободно с момента появления в его жизни Шерлока, потому что утром, просыпаясь абсолютно голым, он не смущается. Так, как будто бы он жил один. А это – верный признак того, что им с Шерлоком действительно вместе очень хорошо.
Шерлок еще спит, разметавшись на плюше, словно на песке, морской звездочкой, и Джон размышляет о разных вещах, глядя на его стройное бледное тело, выпирающие позвонки, упругий зад и изящные стопы: Джон хочет вылизать Шерлока с пяток до макушки, хочет прикусить мочку его уха и слышать стоны, которые будет издавать Шерлок, Джон хочет вбиваться в его тесное горячее нутро и выкрикивать, задыхаясь, его имя. Джон хочет, чтоб это случилось, когда он будет соображать ясно, без примеси дурманящего алкоголя, чтобы запомнить каждое мгновение близости. Джон с горечью думает, что хочет сохранить в сердце это воспоминание, потому что знает – рано или поздно им придется расстаться. Ему должно остаться хоть что-то, чтобы жить дальше. Джон – не самоубийца, но иногда и у него не хватает силы духа двигаться дальше. А без Шерлока, боится Джон, он просто не сможет дышать. Ему смешны прежние попытки не привязываться к этому странному парню, разве он мог избежать мощи своего чувства к нему? Оба они обречены на взаимное притяжение, граничащее с катастрофой. Отгоняя мрачные мысли, Джон отправляется в душ, переключаясь на более прозаические размышления о грядущем ночном дежурстве и возможности поменяться сменами с Гарольдом – сегодня очень хочется вернуться вечером домой. Домой к Шерлоку.
Джон готовит завтрак и будит Шерлока запахом черного кофе. Милый и сонный, Шерлок сидит за столом и жмурится, поглядывая одним глазом в чашку. Джон ворчит о необходимости есть, Шерлок смеется и отламывает крохотный кусочек тоста. Он крошит его в тарелку тонкими длинными пальцами, а потом сообщает, что любит Джона.
- Я тоже люблю тебя, чудовище, - откликается Джон.
- Тогда… - Шерлок поспешно отодвигает тарелку с нетронутой овсянкой и переводит вожделеющий взгляд на шею Джона, на которой после вчерашнего остались красноречивые свидетельства их бурной ночи.
- Нет-нет-нет, - протестует Джон, - мне пора на работу. А ты доешь овсянку и постарайся хоть чуть-чуть отчистить покрывало на диване – оно мне нравится.
Шерлок фыркает и опять утыкается носом в кружку – покрывало лишилось своей девственной чистоты и теперь в пятнах подсохшей спермы вопиет о вчерашнем безумстве. Что скажет Гарри? Джон усмехается этой мысли: Гарри ничего не скажет – Шерлок просто не пустит ее на порог, он слишком собственник, чтобы делить Джона хоть с кем-то. Они прощаются у двери, и Шерлок просит Джона не обедать с медсестрами, не флиртовать с официантками и вообще стараться держаться подальше от представительниц женского пола. А немного подумав, серьезно добавляет - опять! – и мужского тоже. Джон смеется, обещает постараться и уходит.
В ординаторской его встречает задумчивый Гарольд с двумя стаканчиками кофе. Джон, продолжая улыбаться своим мыслям, рассеянно забирает свой, и они выходят на маленький балкончик. Некоторое время оба молчат, вдыхая холодный воздух, задумчиво разглядывают затянутую туманом стоянку, серое низкое небо. Вспомнив о ночном дежурстве, Джон, смущаясь, просит Гарольда поменяться сменами.
- В твоей жизни что-то происходит, - вместо ответа, произносит Гарольд, произносит обвиняюще, будто приговор зачитывает. – Ты кого-то встретил?
- Ну… Э… Я… - Джон смущается – ему совсем не хочется рассказывать Гарольду о Шерлоке, но он все же вынужден согласиться: - Да, кое-кого встретил. Поэтому и попросил поменяться. Мне хотелось бы этот вечер…
Гарольд не дает Джону закончить:
- Это тот парень, с которым я тебя встретил? – спрашивает он тихо, и в голосе его слышится боль. – Высокий, темноволосый, в пальто. Он?
Джону хочется послать Гарольда подальше, сказать что-то вроде «отъебись» или «не твое дело», но Гарольд этого не заслуживает. Все это время он был хорошим… приятелем. Да, Джон не хочет, чтобы они пили пиво по вечерам, но причина этого не в Гарольде, а в Гарри. Гарольд мог бы стать однажды другом. Не кем-то большим, только другом, Шерлоку не о чем волноваться, но дружба в понимании Джона – серьезная вещь, ведущая к серьезным последствиям в межличностных отношениях, от взаимной ответственности до заботы. Именно поэтому Джон кивает головой и отводит глаза, не в состоянии вынести требовательно-болезненный взгляд Гарольда.