Ему долго аплодируют, когда он выходит на сцену, и замолкают, когда взмахивает смычком. Грустная мелодия прощания плывет над собравшимися: хорошими и не очень, добрыми и злыми, сварливыми, молчаливыми и просто разговорчивыми людьми. Этой мелодией Шерлок говорит «все будет хорошо!» доктору Райс и доктору Дженингсу, Джефу и Тэду, Марку и Норе, Марти и Джеку, даже Кейт и всем-всем-всем, кто сейчас слушает его. Но в первую очередь, он говорит это своему доктору, такому родному, любимому и близко-далекому.
- Все будет хорошо, - утверждает Шерлок с помощью своей скрипки. – Просто поверьте мне! Все будет хорошо!
Утром первого октября за Шерлоком приезжает машина. Они прощаются с Джоном в комнате.
- Поедешь со мной? – тихо спрашивает Шерлок.
- Нет, - Джон улыбается, - отведи меня обратно в Чертоги. Я всегда буду там, рядом с тобой, - просит он. – А пока я больше тебе не нужен. Езжай к нему. Он ждет тебя.
По худым щекам Шерлока текут слезы, и Джон обнимает его:
- Ты же понимаешь, что я всего лишь воспоминание? – шепчет он ему, щекоча дыханием ухо. – Ты же понимаешь, что я – это он?
- Я люблю тебя, - невпопад бормочет Шерлок, а потом берет Джона за руку и отводит в Чертоги.
Они прощаются на пороге той самой комнаты Джона, где впервые познакомились. Прежде чем уйти, Шерлок видит желтый плюш и резинового монстра. Тоска заполняет грудную клетку. С тяжелым сердцем Шерлок подхватывает сумку с вещами, прижимает к груди скрипку и покидает радушные стены клиники, в которой прожил целый год. Эта страница перевернута и забыта.
Майкрофта в машине, ожидаемо, нет. Шерлок занимает место на заднем сидении и всю дорогу безучастно смотрит в окно. Машина едет плавно, шурша шинами по асфальту, в голове Шерлока непривычно пусто и тихо. Он просто ждет. В какой-то момент дорога усыпляет, и Шерлок проваливается в забытье, без сновидений, тупое и тяжелое, иногда, рывками приходит в себя, смотрит в окно на проносящийся мимо пейзаж и вновь отключается. Они дважды останавливаются, чтобы сходить в туалет и залить бензина. Шерлок дышит выхлопными газами стоянки, прислонившись задницей к капоту черного седана Майкрофта, подняв воротник пальто, чтобы защититься от холодного ветра. Год назад в этот месяц он уже был несчастлив. Он всю жизнь был несчастлив, пока не встретил Джона. Всего две недели счастья в сентябре, и как все изменилось. Теперь Шерлок не хочет ничего другого, раз попробовав Джона, он хочет только его – типичное поведение наркомана – дайте мне мою дозу, иначе я разрушу весь мир. Они отправляются дальше, не перекинувшись с водителем даже словом. Шерлок не спрашивает, куда его везут, водитель не лезет с расспросами – хорошая дрессировка. Конец пути проходит смазано. Шерлок опять засыпает и пропускает тот момент, когда машина останавливается напротив небольшого коттеджа родителей. Отец и матушка выходят его встречать, как всегда дружные и приветливые, до отвращения счастливые. Иногда Шерлоку кажется, что умри он или исчезни, они не стали бы менее счастливыми. Радость друг в друге достаточно эгоистична, впрочем, сам Шерлок хотел бы быть счастливым таким образом. Шерлок выходит из машины, прижимая скрипку к груди, легко кивает родителям, отыскивая взглядом брата. Майкрофта нигде нет, и в голову Шерлока закрадывается предположение о том, что брат нарочно избегает его. Матушка, ласково улыбаясь, комментирует:
- Майкрофт очень занят в Лондоне, дорогой. Он звонил и предупредил, что приедет завтра. Просил его дождаться. Мы приготовили твою комнату. Сначала примешь ванну или поешь?
Отец забирает сумку с вещами и отпускает водителя. Они идут к дому, будто нормальная семья, но это не так. Шерлоку хочется закричать и разрушить дурацкую показушную идиллию, в которую играют его родные, но въевшаяся с годами выдержка, помогает воздержаться от этого ненужного никому шага. Шерлок отказывается от еды и выбирает ванную.
Ванная у родителей старая, чугунная, на литых изогнутых ножках. Маленьким он купался в ней и думал, что плывет в море. Он представлял себя пиратом, сражающимся с королевскими солдатами, выливая на кафельный пол воду пополам с пеной, а потом заворачивался в желтое полотенце и на маминых руках плыл в свою комнату. Неожиданно Шерлок останавливается перед воспоминанием детства – желтое полотенце, точно такое же желтое, как покрывало на диване Джона. Шерлок выскакивает из ванной полураздетый и врывается в свою детскую комнату, которая ему, двадцатилетнему парню, кажется маленькой и тесной. Встав на колени, он роется в комоде, где мать хранит постельное белье и полотенца. Неужели выбросила? Сердце стучит, словно бешеное, заставляя руки совершать все более хаотические и нервные движения. Ветхий, истончившийся от многолетней стирки материал лежит на самом дне – его детское, как он говорил, «пушистое» полотенце. Желтое. Шерлок прижимает его к лицу и вдыхает забытый запах ванили. Отец за спиной покашливает, прислонившись к косяку. Шерлок медленно закрывает комод и встает на ноги, оказываясь выше отца на целую голову. Смотреть на него сверху вниз непривычно.
- Все нормально, сын? – интересуется отец. – Я услышал шум в твоей комнате…
- Да, - благовоспитанно кивает Шерлок, - все нормально, я искал полотенце, - Шерлок видит, что отец хочет сказать – в ванной есть полотенце, но он сдерживается, пропускает мимо себя Шерлока и смотрит ему вслед.
Его родители в своем счастье настолько слепы, что рядом с ними порой становится очень неловко. Шерлок закрывает за собой дверь в ванную и начинает раздеваться.
- Мы отлично отдохнули в марте, - говорит из коридора отец, - Майкрофт оплатил средиземноморский круиз. Хорошая туристическая программа… - он начинает перечислять города, в которых побывали, и достопримечательности, которые посмотрели, но Шерлок его не слушает.
Он залезает в ванну и погружается с головой в воду, так, чтобы пена сомкнулась над макушкой. В воде он открывает глаза и смотрит на причудливые контуры своего тела, в волосках и пузыриках кислорода, сквозь легкое покачивание и мерное гудение отцовского голоса. Если бы можно было остаться так навсегда, Шерлок превратился бы в морскую черепаху. В детстве он был уверен, что стоит ему научиться дышать под водой, у него сразу появятся жабры, плавники и прочие необходимые для жизни под водой приспособления. Такая перспектива казалась ему выгодным приобретением и как-то одно лето детства он провел почти не вылезая из воды, чтобы, в конце концов, разрушить эту гипотезу. Сколько ему тогда было? Года четыре, не больше. Кислород в легких заканчивается, и Шерлок выныривает на поверхность, хватая воздух ртом.
- … очень любопытное сооружение. В Риме, знаешь ли, до сих пор остались аналогичные постройки, но их датируют куда более поздним периодом, так что, можно сказать, мы видели настоящую древность. Гид рассказал, что раньше там располагались…
Шерлок с тоской думает о том, как монотонен отец в своем желании быть хорошим. Они с матерью слишком правильные. Воспитали удачного сына, Майкрофта, а вот Шерлок оказался паршивой овцой. Из этого дома надо бежать, только бы дождаться Майкрофта. Шерлок физически ощущает, как заканчивается его запас терпения. Но родителей он обижать не хочет – в сущности, они не плохие, просто им однажды не повезло – у них родился Шерлок. Нет-нет, они никогда не упрекают его в неправильности, не ругаются и не шипят, одергивая. Они всегда терпеливы и снисходительны, даже когда Шерлок потрясает окружающих своей эксцентричностью, на грани с грубостью. Они лишь улыбаются и разводят руками, мол, простите нашего младшенького, в семье не без урода. И люди, глядя на них, думают, святые, они его даже любят. Но все свое детство Шерлок никогда не чувствовал их любви… Тяжело быть маленьким мальчиком, которого не любят.
Шерлоку было пять лет, когда он подслушал разговор родителей. Он пришел показать матушке свой рисунок – Майкрофта и маму с папой в саду. Он так старался, чтобы ей понравилось, долго выбирал Майкрофту цвет волос, остановившись на лазурно-синем, вырисовывал цветочки на кустах и даже бабочек в небе добавил, чтоб смотрелось веселее. По мнению Шерлока, особенно удалась ему матушка – красавица с длинными золотыми волосами (ну и пусть они у нее на самом деле темные – так же красивее) в платье принцессы с веером и волшебной палочкой. Шерлок подумывал нарисовать ей корону, но места не хватало, он немного перестарался, когда размещал фигурки родных в пространстве листа бумаги. В конце концов, он остановился на туфлях с длинными каблуками – у мамы такие были, это показалось ему удачным ходом. Обрадовавшись, он побежал в родительскую спальню и остановился у дверей, когда услышал голос отца: