Джон мгновенно закипает:
- Удачно ты вспомнил про разговоры, - кричит в ответ, - жаль, что не тогда, когда решился изображать из себя мертвеца. Ты знаешь, я был на твоей могиле, Шерлок! И это ужасно, не желаю тебе подобного испытать! – Джона прорывает, и от злости он готов ему врезать. – Ты бессовестный мерзавец, знаешь ли, эгоист бессердечный, машина вычислительная. Ненавижу тебя! – он толкает Шерлока в грудь, а тот в ответ толкает Джона.
Не сильно, но Джон, и без того слабо держащийся на ногах после обморока, оступается и падает. Стукнувшись затылком об удачно подвернувшуюся ковровую дорожку на кафельном полу, Джон погружается в темноту. Второй раз за вечер – удачная вылазка в ресторан.
Темнота расступается, рассеивается и являет Джону заброшенный ветхий дом, с узким длинным коридором и множеством выходящих в него комнат. Джон бежит по этому коридору и толкает каждую дверь в поисках Шерлока. Но везде чужие равнодушные лица, с закрытыми глазами, словно неживые, они лежат на полу, на каких-то драных матрасах. В другой бы раз Джон задумался, что с ними, не нужна ли медицинская помощь, но сейчас он ищет Шерлока. Это жизненно необходимо. Сердце громко ухает в груди, в нос забивается запах пыли и чего-то сладковатого. Джон помнит этот кошмар, преследующий его всю ту жизнь с тех пор, как он очнулся в военном госпитале. Он бежит по этому чертовому дому, распахивает двери и все ищет и ищет кого-то. Раньше Джон полагал, что ищет Эндрю и не находит его, потому что тот мертв. Такой вот привет из подсознательного – у фрейдистов получилось бы объяснить лучше, но Джон никогда не увлекался психоанализом, а его психотерапевт твердил что-то про ПТСР и трудности с доверием. Но после падения Шерлока кошмар видоизменяется. Джон теперь знает, что ищет Шерлока, он зовет его, именно его, и всегда находит в конце коридора, на площадке, куда выходит лестница на второй этаж. Только Шерлок мертв. Он лежит на полу, раскинув руки и подогнув под себя одну ногу, его кудри, разметавшись вокруг головы, пропитываются кровью. Джон спотыкается, будто наталкивается на стеклянную преграду, падает, пытается подняться, тянется руками к Шерлоку, чтобы проверить пульс, просто дотронуться до него, но голова кружится, к горлу подкатывает тошнота, перед глазами начинает мерцать мир. Это здесь, Джон уверен, кусок реальности, который переплелся с давним кошмаром – момент, когда Шерлок прыгнул с крыши Бартса, и он, Джон, бежит к его еще не остывшему телу, и все никак не может добраться. Этот модернизированный кошмар мучит его почти каждую ночь, и лишь в последние месяцы, рядом с Мэри, Джон просыпается без них. Именно обстоятельство их отсутствия в присутствии Мэри и служит отправной точкой сегодняшнего неудачного предложения. Но всегда, даже в самые плохие дни, Джон знает, что это – всего лишь кошмар. Он знает, что это сон, когда просыпается, но теперь все происходит до жути реально. Нет липкого сновиденческого тумана, замедленности в движениях, когда продираешься вперед, словно сквозь кисель, нет некой пространственной искаженности и гротескной трансформации окружающей действительности. Все реально: реальный дом, реальный мусор под ногами, реальные люди за дверями и реальный запах пыли. Джон бежит по коридору. Где-то за спиной что-то неудобно ударяет по пятой точке, но времени хотя бы поправить это что-то, скорее всего, сумку через плечо, тоже нет. Джон бежит, потому что знает – может не успеть. Он выскакивает на уже знакомую, но такую реальную площадку перед лестницей и застает мерзкую картину насилия, от которой на время теряет способность соображать и двигаться. Шерлок, совсем еще юный, до дрожи прекрасный и невинный бесчувственно болтается на руках двух громил, а третий тип, в кожаной куртке с расстегнутыми джинсами, вбивается в Шерлока, удерживая того за белоснежные бедра, оставляя на них синяки своими грязными грубыми ручищами. Он облизывается, откровенно наслаждаясь происходящим, насаживает покорного Шерлока на свой член, и долбится, долбится в него. Потом он тянет Шерлока за кудри, и тот запрокидывает голову, открывая мутные глаза, а один из амбалов всаживает ему в предплечье укол, после чего Шерлок тихо соскальзывает в другой мир. Тип в куртке все еще насилует бессознательного Шерлока. При этом его рот произносит ужасные вещи, которые хочется загнать ему обратно ударом кулака, до потери зубов и крови, польющейся в глотку, но Джон делает лучше, вновь обретая волю и способность двигаться. Он выхватывает из-за пояса джинсов браунинг и всаживает насильнику пулю в висок, вторую пулю Джон отправляет одному из громил прямо в лоб, а другому в шею. Из шеи начинает хлестать кровь, она попадает на Шерлока, который бесконечно долго падает на пол, погребенный под тяжестью убитого амбала. Джон кидается к Шерлоку, чтобы вытащить его, к горлу подкатывает тошнота – вот он знакомый сладковатый запах. Джон дотрагивается до скользкого от крови и неподвижного тела Шерлока, и приходит в себя.
- Шерлок! – кричит Джон в ужасе и распахивает глаза.
Первым, кого он видит, склоненного над ним Шерлока, бледного и напряженного. Он хмурится, всматривается в Джона, словно пытаясь рентгеном просветить, и кусает губы. Джон лежит на полу в фойе ресторана, его голова покоится на коленях Шерлока, который легкими едва ощутимыми движениями массирует ему виски, иногда перебирая короткие пряди волос, и это самое прекрасное, что может случиться – прикосновения и чувства никогда не были сильной стороной их взаимоотношений.
- Наконец-то ты очнулся, - выдыхает Шерлок и отдергивает пальцы от головы Джона. Он выглядит слегка виноватым, вновь превращаясь в того мальчишку, которого Джон впервые увидел в лаборатории Бартса. - Прости меня, я не хотел. Это случайно вышло. У тебя даже шишки нет – удачно упал, - Джон и сам знает, что упал удачно, по крайней мере быстрая оценка состояния организма говорит о том, что с ним физически все в порядке. - Но ты так кричал… - Шерлок все смотрит в глаза Джона, и их затапливает какое-то эйфорическое безумие.
Джон также маниакально улыбается в ответ и бормочет:
- Я рад, что ты жив, Шерлок, я рад, так рад! Но ты скотина, Шерлок, какая же ты скотина!
Шерлок радостно кивает, соглашаясь, и все смотрит в глаза, будто пытается в них что-то прочитать:
- Тебе уже лучше, Джон? Ты звал меня. Что ты видел?
Джон трясет головой, которая все еще немного гудит после падения, и произносит:
- Кошмар, Шерлок. Оживший кошмар, мать его. Только до жути реалистичный.
- Тот самый? – осторожно спрашивает Шерлок, имея в виду кошмар после Афганистана, которым Джон довольно часто будил его.
- С измененным финалом, - признается Джон. – Будь я проклят. Никогда больше не хочу такого видеть. Как будто все это было на самом деле. Мерзость!..
Джон чувствует себя скверно, не физически, падение не стало причиной травмы, уж в этом Джон разбирается. На него угнетающе действует то, что он видел, когда отключился – и это предел его выносливости. Дальше только могила. Умом Джон понимает, что таким вот садистским способом его подсознание только что наказало Шерлока за обман, но до чего же жестоко. Даже для злости Джона это уже через край, и Джон просто боится сам себя, своих реакций и внутренних комплексов. Им не нужно больше видеться, чтобы не усугублять злость Джона. Взять паузу – хорошая идея. Джон осторожно отстраняется от Шерлока и садится на пол. Мир вокруг постепенно приходит в норму, суетятся какие-то люди, девушка-администратор что-то говорит по телефону, не спуская с них подозрительного взгляда. Джон понимает, что надо уйти, оставить Шерлока, но сил на это простое действие нет. Слишком недавно еще Шерлок был мертв, чтобы Джон сумел превозмочь страх перед его смертью и расставанием. Но тут более чем удачно появляется Мэри, оттесняет Шерлока, вклинивается между ними и, обнимая Джона, тянет его вверх:
- Такси приехало. Пойдем, Джон. Нам пора! – и Джон позволяет себя увести, на сей раз стараясь не думать о Шерлоке, потому что мысли о Шерлоке точно вирус гриппа – стремительны и заразны, не успеешь оглянуться – весь организм поражен Шерлоком.
В доме Мэри, куда она его привозит, даже не спрашивая согласия, до неприличия воняет кошкой, отчего к горлу Джона подкатывает тошнота. Мэри усаживает его в кресло, суетится, готовит ромашковый чай и все время что-то говорит. Джон отключает слух, но жужжание про невозможные манеры и чудовищный обман, все равно умудряется просачиваться в мозг. В какой-то момент Джон понимает, что взорвется или наорет на Мэри, и сбегает в ванную. Он долго стоит под холодным душем, совершенно этого не замечая, а затем выходит, замерзший до невозможности. Мэри опять что-то бормочет про сломавшийся нагреватель, накидывает на Джона теплый халат и затаскивает в постель. Она еще пробует с ним заигрывать, но Джон просто тупо лежит и не шевелится, даже член не подает признаков жизни на все ухищрения Мэри, что вполне понятно, его фантазией все это время был Шерлок, и на Мэри он переключился от безысходности. Теперь же, когда объект любви опять возникает на горизонте, член не намерен терпеть какой-то суррогат и подделку, он, бедный, и так натерпелся от того бесчисленного количества женщин, вереницей прошедших через недоотношения с Джоном Ватсоном, и перегрузка после двух лет воздержания способна довести его до бессилия. Джон притворяется спящим (после случившегося кошмара он просто боится спать) и вяло размышляет на тему того, что же теперь делать с Мэри. Понятно, что жениться на ней уже совсем не обязательно. Джон рад, что не успел сделать предложения, иначе выглядел бы в ее глазах окончательным подлецом. Но Джон и так знает, что подлец – тут без споров. Он вообще не понимает одного, каким образом идиотская идея жениться пришла ему в голову. Дикие нелепые идеи для него не характерны. Единственное оправдание – Джон был доведен до ручки, находился на пределе, возможно, на грани нервного срыва или суицида, не зря он так часто в последнее время извлекал любимый браунинг и экспериментировал с ним в тактильных ощущениях. А во всем виноват Шерлок, чертов Шерлок, инфантильный в чувствах мальчишка, не желающий взрослеть Питер Пен. Это он прыгал с крыши на глазах Джона, это он изображал из себя мертвого, это он два года где-то скрывался, и это он несколько часов назад опять возник в жизни Джона. Господи, разве можно так жить и остаться нормальным? Джон мрачно размышляет над тем, как Шерлок выглядел и что говорил, вспоминает его прикосновения и движения, вспоминает улыбки и гримасы. Боже, как же всего этого не хватало. Джон радуется тому, что Шерлок жив, но тут же злится на него за обман. И так его бросает на этих эмоциональных качелях, от любви до ненависти, часов до трех ночи. Рядом похрапывает Мэри, а у Джона опять начинается маниакальный синдром – непреодолимое желание срочно увидеть Шерлока, ради чего он готов Букингемский дворец взорвать без сожаления, если понадобится. Джон еще некоторое время борется с собой, а потом просто подрывается, быстро натягивает одежду и выскакивает из дома Мэри, даже не потрудившись оставить записку. Он ловит такси и называет адрес – Бейкер-стрит, 221 «Б». В машине Джон старается убедить себя, что едет всего лишь выяснить правду – что побудило Шерлока изобразить самоубийство, и где он был все это время, но на самом деле Джону просто нужно его увидеть. Еще раз убедиться, что он жив: услышать его голос, вдохнуть его запах, почувствовать прикосновение его кожи, увидеть его прозрачные глаза в темном ободке. Как и прежде Джона охватывает чувство недостаточности Шерлока, когда его даже не хочется, а требуется ощущать рядом двадцать четыре часа в сутки. Когда Джон выходит из такси, его встречают нежные звуки скрипки и красивая мелодия в исполнении Шерлока. Джон маньячно улыбается – Шерлок его ждет.