- Джон! Джон! – яростный крик возвращает из собственных дум на Бейкер-стрит, к злому Шерлоку. – Джон! – Джон поднимает измученный взгляд на него – почему Шерлок не отпустит его, зачем возвращаться к прошлому, которого и не было, по крайней мере, такого, каким помнит его Джон. – Джон! – Джон моргает, выходя из самоуничижительного транса. – Все не так, ну почему ты не понимаешь? Я принял то решение, которое принял, по одной простой причине – оно было самым безопасным для тебя. Ну не мог я допустить, чтобы с тобой хоть что-то случилось. Расскажи я обо всем, ты выдал бы себя, меня – ты плохой актер, Джон, врать не умеешь. А это привело бы к твоей гибели – за тобой постоянно следили, снайпер за твоими плечами – мой кошмар все эти годы. Я не мог допустить, чтобы ты погиб, прости. Пришлось два года выслеживать людей Мориарти, распутывать чертову паутину, что сплел этот паук, но все ради того, чтобы ты жил. Жил, а не лежал с пулей в затылке на столе в прозекторской. Все, что я сделал, сделал ради тебя, возможно, жестоко, да, - и тут Джон взрывается:
- Я, блядь, не просил тебя что-то делать ради меня. Мне не пять лет, я взрослый мальчик и как-нибудь сам способен разобраться с опасностью. Ты всего лишь мог все рассказать мне, и вместе мы что-нибудь придумали. Вместе, Шерлок! А ты поделился проблемой с Майкрофтом, со своими бездомными, даже с Молли, но только не со мной. Ты позволил мне два года оплакивать тебя, Шерлок. И ты ЭТО называешь заботой?
Шерлок бледнеет и опять прячется за кружкой. Джон видит, что ему есть что еще сказать, но слушать не хочется – свой чай он уже выпил. Джон встает, на минуту и вправду собираясь уйти, громко хлопнув дверью, ловит испуганный взгляд Шерлока, тоже поверившего в эту вероятность, и качает головой – как бы зол он не был, бросить Шерлока одного просто не может.
- Еще чаю, - тихо произносит наконец Джон и уходит на кухню, где гремит чайником, заодно проверяя запасы еды Шерлока.
В холодильнике ожидаемо пусто, и Джон расстраивается, что не догадался заглянуть в Теско хотя бы за печеньем. Как теперь откармливать это костлявое чудовище с аноректическими замашками на расстоянии? Надо переезжать, только гордость не позволяет прямо сейчас броситься за чемоданами. Джон поднимает задумчивый взгляд на кухонный стол, и голову пронзает боль, словно удар молнии в затылок, навылет через лоб. Джон падает, глаза застилает туман, а когда он рассеивается, Джон видит себя и Шерлока, на чьей-то чужой кухне, маленькой и неуютной, вроде той, что в его квартире, и кухонный стол, тоже маленький, квадратный, пластиковый. Шерлок лежит на животе, прямо на столе, из одежды на нем лишь какая-то застиранная полинялая футболка с чужого плеча, задранная до подмышек. Больше ничего. Шерлок вцепился пальцами в край стола, а Джон, сам обнаженный до неприличия, целует его спину, позвонки, лопатки, ласкает ладонями округлый невинно-белого цвета зад, трется вставшим членом о расселину между двух полукружий, и вжимается, вжимается в этого непривычно чужого и такого родного Шерлока, который и сам прогибается, словно кошка, пытаясь насадиться на член Джона, трется о него ягодицами, и стонет до невозможности развратно и призывно:
- Да, Джон-Джон-Джон, еще, еще, хочу тебя, больше, в себя, Джон-Джон-Джон… - от этих стонов и криков у Джона, обнаженного и распаленного, окончательно сносит крышу, и он врывается в Шерлока на всю длину своего жаждущего члена.
Они действуют словно слаженный механизм, двигаясь на встречу друг другу, совпадая в каждой выемке и выпуклости: член Джона создан для восхитительной задницы Шерлока, руки – для его члена, язык для поцелуев с Шерлоком, а зубы – для жарких и жадных укусов. Они ИДЕАЛЬНО подходят друг другу. Шерлок кричит еще громче, подходя к грани, его сотрясает крупная дрожь, когда Джон срывается, утаскивая за собой дикий всесокрушающий двойной оргазм, сливаясь криком с любимым…
- Джон! Открой глаза! – голос Шерлока требовательный и непреклонный, трудно ему сопротивляться, легче выполнить то, что он хочет.
Джон послушно открывает глаза. Господи, дежа вю какое-то: он вновь лежит на полу, голова на коленях Шерлока, который опять массирует ему виски и напряженно вглядывается в него. «Это может войти в привычку», - мимолетно усмехается Джон.
- Что со мной? – спрашивает он скрипучим сорванным голосом.
- Я не знаю, - облегченно выдыхает тот, убирая руки. – Ты пошел налить чаю, потом я услышал какой-то звук, прибежал, ты лежишь на полу. С тобой все в порядке? Тебе надо в больницу, - Шерлок взволнован, действительно взволнован, так, будто ему предстоит ехать на двойное убийство. – Возможно сегодняшнее падение не прошло бесследно. Все же удар головой…
- Со мной все хорошо. Падение тут не при чем, - слабо улыбается Джон, - просто померещилась ерунда какая-то. Слишком реалистичная, чтобы быть правдой.
- Какая? – голос Шерлока обеспокоен и подозрителен до дрожи. – Какая ерунда?
- Ну, - Джон мнется, не желая рассказывать о своих извращенных фантазиях, - ты, я… В общем, ерунда…
- Которая тебя смутила, - проницательно замечает Шерлок. – Ты покраснел, - уши у Джона и вправду полыхают.
- Смущающая ерунда, - упрямо повторяет Джон, переводя взгляд на стол, с которого все началось.
Шерлок следит за его взглядом и тоже останавливается на столе, потом краснеет и нервно выдыхает.
- А в этом видении… Ты был одет? – вопрос кажется Джону провокационным, но это же Шерлок, который может спросить о чем угодно, и поэтому Джон честно мотает головой, избегая смотреть ему в глаза. – А скажи… - Шерлок на мгновение запинается, - шрам на плече был?
Джон на секунду прикрывает глаза, вспоминая увиденную фантазию:
- Нет, - удивленно отвечает он, - шрама не было. Странно, да?
- Странно, - непонятным голосом соглашается Шерлок. – Тебе лучше остаться, Джон. Третий обморок за один день – определенно, нужен покой и постельный режим, - Джон не понимает, как Шерлок понял, что прямо сейчас Джон встанет и засобирается домой, но это так и есть. И, в конце концов, это же Шерлок!
- Я должен вернуться, - убитым голосом выдавливает из себя Джон, с трудом поднимаясь на трясущиеся ноги. – Мне нужно подумать. Я…
- Но ты же еще придешь? – напирает Шерлок. – Мы же по-прежнему… - осторожно подбирает правильное слово, - друзья?
- Друзья, - впервые за весь этот ужасно долгий и трудный день Джон улыбается легко и светло, - мы друзья, Шерлок, и я обижусь, если ты не позовешь меня на расследование, - он в последний раз смотрит на него и направляется к выходу.
- Я позову, и я буду ждать, - летит едва слышное ему в спину, и Джон кивает – дождись.
Джон не присутствует на конференции, которую организует Майкрофт, но смотрит ее по телевизору на работе во время обеденного перерыва. В ординаторской, к счастью, пусто, и Джону удается насладиться Шерлоком, его идеальным костюмом от хрен-знает-кого, наглухо застегнутым воротничком рубашки и профессионально уложенными кудрями. Сидящий рядом с Шерлоком мрачный Лестрейд вызывает в Джоне чувство досады – он все еще не прощен за отступничество, а Салли Донован – яростное неприятие за инициативу травли. Джон внимает каждому слову Шерлока и умиляется, как суетливая мамаша лепету любимого малыша. Весь день после этого у Джона хорошее настроение, и он едет домой в некоем эйфоричном состоянии ожидания грядущих перемен. Шерлок присылает СМС через день после конференции, и Джон, не раздумывая, срывается с места, отпросившись у начальства. Все три дня, что они не виделись, Джон старательно избегает Мэри, даже телефонных разговоров с ней, а она настойчива в своих попытках связаться – видит бог, очень настойчива, вплоть до визита домой, когда Джон, трусливо затаившись, просто не открывает дверь. Джон никогда и ничего не боялся, но сейчас он трепещет перед Мэри, потому что не знает, что и как ей сказать. Меньше всего ему хочется обидеть слабую влюбленную женщину.