Шерлок ругает себя последним идиотом, когда Джон падает в обморок при виде тела изнасилованного парня. Ну, неужели нельзя было заранее догадаться, что труп вполне может спровоцировать очередной приступ воспоминаний у Джона? Надо было хотя бы поинтересоваться, что за дело, а не слать сразу СМС. Шерлок бережно подхватывает Джона, проводя привычный набор реанимационных действий. Черт знает, помогает это или нет, но, скорее всего, успокаивает больше самого Шерлока. Вокруг толпятся ярдовцы, раздражающе сочувствующие и просто до невозможности навязчивые со своими вопросами. Шерлок отмахивается, сейчас главное – Джон. Когда он, наконец, открывает глаза, Шерлок выдыхает с облегчением. Всякий раз он боится, что Джон не выплывет из своих снов назад к нему, и так там и останется. Глупые страхи. Придя в себя, Шерлок набрасывается на него с упреками, связанными в основном с темой здоровья. Как бы то ни было, Шерлок считает, что Джону нужно квалифицированное обследование. Но Джон лишь отмахивается. Он, видите ли, сам врач и со своими проблемами разберется самостоятельно, чертов упрямец. С расследованием приходится притормозить, все равно Шерлок уже все понял, пришлет СМС Лестрейду с объяснениями. Сейчас нужно увести в безопасное место Джона. Прикрывая его от чужих любопытных глаз собой, Шерлок ведет Джона подальше отсюда и при первой же возможности ловит такси. Самым идеальным вариантом Шерлок считает Бейкер-стрит, но Джон упрямится. Чтобы не сердить болезного, Шерлок соглашается на изменение маршрута. Кроме того, ему любопытно, как и чем живет Джон без него. Джон выглядит замерзшим и каким-то маленьким, словно мальчишка. В груди Шерлока разливается тепло любви и обожания, он хочет обнять Джона и согреть собой, но вряд ли Джон это оценит. Поэтому Шерлок выбирает нечто среднее, берет его за руки и крепко сжимает их, ведь между друзьями такое допустимо, да? Наверное, Джон так не считает, поскольку смотрит на Шерлока каким-то диким взглядом, и Шерлоку приходится объяснять свой поступок простым человеколюбием. Хотя дело здесь в бесконечной любви к Джону и только. В руках Шерлока руки Джона потихоньку согреваются, и он уже не выглядит мальчиком Каем из царства Снежной королевы. Когда они приезжают к дому Джона, Шерлок понимает, что не хочет отпускать его. Он бы держал Джона за руки всю жизнь и нисколько бы не устал. А еще Шерлока преследует дикая необузданная ревность к Мэри, из-за которой Джон до сих пор не хочет переезжать на Бейкер-стрит. Шерлок уверен, если встретит ее сейчас, наговорит такого, что Джон ему никогда не простит.
Маленькая квартира до слез напоминает их прошлое жилище. Не хватает только резинового монстра. Шерлок с трудом сдерживается, чтобы не начать носиться по микроскопическому пространству и болтать без умолку от восторга. Конечно, он не может не похаять квартиру, чтобы оттенить все прелести Бейкер-стрит, но в целом возвращение к истокам ему очень нравится. Когда Джон укладывается маленьким жалким котенком на диван, Шерлок не может сдержать льющейся через край из сердца нежности. Чтобы чем-то не выдать себя, он уходит на кухню и начинает готовить чай. Оказывается, готовить чай для Джона совсем не то, что готовить чай себе. Он старается изо всех сил, хочет, чтобы Джону понравилось. Кроме того, прямо сейчас у него в голове зарождается гениальный план. У Джона нет спальни. Он спит на диване. Как настоящий друг, Шерлок не может оставить его, беспомощного, одного. Решено, Шерлок останется у Джона на ночь. Так сказать, присмотрит за ним. Как же хорошо, что у Джона нет спальни. Удачное обстоятельство!
Когда Шерлок объявляет Джону о своем решении, Джон подозрительно быстро соглашается, что не может не вызвать ликования в душе Шерлока. Он готовит Джону бульон и кормит того едва ли не с ложечки, стелет постель и отправляет Джона в душ. И все это время предвкушает, как они будут спать вместе. Пусть это не совсем то, о чем Шерлок мечтает, но даже такая малость греет его исстрадавшуюся душу. Джон в постели непривычно тих и задумчив, и Шерлок прилагает большие усилия, чтобы не начать приставать. Джон почти дремлет, убаюканный непривычной скромностью самого Шерлока, а вскоре и вовсе засыпает. Шерлоку не спится. Пользуясь случаем, он разглядывает Джона с близкого расстояния, отмечая все изменения, которые произошли с момента их расставания, узнавая прежние черты, радуясь такой редкой возможности. Пальцы Шерлока невесомо скользят по лицу Джона, очерчивая брови, нос, губы, подбородок, а Джон, не подозревая о поползновениях Шерлока, безмятежно спит. В какой-то момент эта безмятежность сменяется беспокойством, и Джон начинает метаться во сне, словно попавший в какую-то переделку герой из компьютерной игры, а потом тихо зовет: «Шерлок! Шерлок!», и это уже явно кошмар. Шерлок будит Джона без сожаления, а затем вглядывается в его лицо с тревогой, выискивая там хоть какие-то признаки содержимого. Джон молчалив и печален, и сердце Шерлока не может этого вынести. Он приносит Джону снотворное и заставляет его выпить, а затем укладывается рядом и осторожно спрашивает про кошмар. Самое смешное, что это вовсе не кошмар, а их прошлое. Те самые две недели в сентябре (ему все еще нравится так думать), когда весь мир был сужен до Шерлока и Джона, и никого более не существовало. Шерлок вслушивается в слова Джона и сердце его плачет вместе с сердцем Джона – это кошмарно, потерять то, что было между ними. Потрясенный реакцией Джона, Шерлок наконец-то решается рассказать правду о видениях, но Джон все же засыпает под действием снотворного, доверчиво положив свою руку ему на сердце, а Шерлок лежит без сна, слушает дыхание любимого человека и сторожит его сон.