- Что, Джон? – спрашивает он, наклоняясь ниже – губы Джона запеклись и потрескались, он облизывается, отчего сердце Шерлока делает фантастический кульбит.
- Живи ради меня, - заканчивает свою мысль Джон и закрывает глаза.
- Да, хорошо, как скажешь, - торопливо бормочет Шерлок, усиленно стараясь не разреветься, как последняя домохозяйка над любимым сериалом. – Тебе очень больно? – голос Шерлока предательски вибрирует.
- Не очень, - силится улыбнуться Джон, значит, больно, делает вывод Шерлок. - Что со мной?
Шерлок тянется к поилке и всовывает в рот Джона трубочку. Тот жадно начинает глотать, но Шерлок знает, что много сразу пить нельзя. Когда, по его мнению, выпитой воды для Джона достаточно, он отставляет поилку и протирает вспотевшее лицо своего доктора влажной салфеткой. При этом он рассказывает то, что узнал из медкарты Джона, стараясь делать это как можно беззаботнее. На перечислении загипсованных частей тела Джона, голос Шерлока дрожит и срывается, и Джон открывает глаза. Он внимательно смотрит на Шерлока и морщится.
- Ты все время здесь? – спрашивает он его.
- Ну да, - кивает Шерлок, вновь возвращаясь к пальцам Джона и легонько перебирая их, - правда, я не помню, как мы сюда попали. Меня усыпили, чтобы я не мешал парамедикам, - жалуется он Джону, и Джона начинает трясти. Поначалу Шерлок здорово пугается, но потом понимает, что тот смеется. – Перестань, - просит он, - это было ужасно. Я думал, что потерял тебя навсегда. Твое сердце не билось.
- Такое иногда случается, - Джон слабо шевелит пальцами, стараясь ободрить Шерлока.
Шерлок сглатывает, отводит взгляд от родного лица и произносит то главное, что мучает его все это время:
- Прости меня, Джон. Прости, пожалуйста. Мне так жаль. Прости… - бормочет он бессвязно.
Джон молчит целую вечность, а потом осторожно спрашивает:
- За что?
- Я опоздал, - признается Шерлок и к горлу все же подступают слезы. – Я опоздал, Джон, позволил… этому случиться. Не смог защитить, спасти, уберечь, - Шерлок шмыгает носом, уже не пытаясь сдержать слез. – Я так виноват…
- Я тоже… - шепчет Джон, - опоздал. Мы квиты.
- Что? – Шерлок наконец смотрит на Джона сквозь пелену слез и видит на его лице нежность.
- Я вспомнил нас.
Шерлок торопливо стирает с лица слезы и во все глаза таращится на Джона.
- Ты вспомнил нас? – повторяет он. – Нас, в смысле, до амнезии? - уточняет, чтобы уж знать наверняка.
- Да, - выдыхает Джон. Ему тяжело говорить, и он старается быть кратким, но перенести разговор на другое время невозможно, он важен для обоих. – Я побывал на твоем месте… Ты на моем… Это стояло бы между нами всегда. Я не смог бы простить себя… как ты не можешь сейчас простить себя… Но мы уравнялись… и можем начать сначала.
Умом Шерлок понимает, что имеет в виду Джон. Тот случай, о котором он напомнил, когда насилию подвергся Шерлок, повлиял на Джона. Джон, так же как Шерлок, не мог себя простить, считал себя виновным в том, что не успел помешать. Потому, вероятно, и амнезия так надолго задержалась – Джон подсознательно не хотел вспоминать, встречаться со своей виной, и лишь когда он оказался на месте Шерлока, позволил подсознанию впустить память. А теперь Шерлок повторяет ошибку Джона. Но ведь это Джон… который абсолютно точно не заслужил случившегося кошмара.
- Уравнялись? – трясет головой Шерлок. – Мы не равны. То, что произошло со мной – это не важно, со мной и похуже вещи случались. Я всей своей жизнью к этому шел. Если б не ты, меня бы здесь не было – лежал бы на кладбище, - голос Шерлока срывается. - Но ты, Джон, - он берет себя в руки, - ты этого не заслуживаешь. Только не ты. Ты самый лучший, самый…
- Перестань, - сердито обрывает его Джон – откуда только силы берутся, - ты ничем не хуже меня. Мы с тобой… равноценны… друг для друга. Дай попить, - просит он, косясь на поилку.
Шерлок торопливо дает напиться, а затем промокает любимый упрямый лоб и осторожно проводит рукой по коротко стриженным светлым прядям волос.
- Наверное, ты прав, но я всегда буду бояться, что люблю больше, - признается он.
- Я тоже, - соглашается Джон, слабо улыбаясь, - это называется ревность.
- Я убил его из твоего пистолета, - неожиданно выпаливает Шерлок. – Украл у тебя свой подарок и застрелил из него человека.
Джон смотрит на Шерлока долго, с восхищением, а затем произносит тихо:
- Я тоже. Теперь мы равны даже в этом, - и Шерлок начинает глупо улыбаться, наконец-то поверив, что будущее для них возможно. Но Джону еще есть что сказать: - Ты не должен был скрывать нас… то, что мы значили друг для друга, - с большими паузами, через силу произносит Джон, - столько времени потеряно… Мои провалы в памяти… повлекли… чудовищные провалы в нашей жизни… - в его голосе сквозит печаль и сожаление.
- Зато теперь мы вместе, - продолжает маниакально улыбаться Шерлок, ощущая себя воздушным шариком, таким же легким и летящим. - Джон, - он не может удержаться и приникает губами к худым исцарапанным пальцам с поломанными ногтями, - Джон-Джон-Джон, как же я люблю тебя…
- И я тебя, родной, - шепчет Джон, закрывая глаза, - больше жизни.
Джон опять засыпает, а Шерлок некоторое время еще сидит в кресле, всматриваясь в любимое лицо. Иногда он оглядывается на кардиомонитор, боясь пропустить какие-либо изменения, но сердце Джона бьется ровно. И Шерлок опять смотрит на бледный профиль Джона, его вздымающийся кадык, впалые щеки и бинты, и понимает, что все могло сложиться иначе, если б однажды он не обкололся и не свалился под ноги своего доктора в темной подворотне, где с него сняли ботинки. Все могло сложиться иначе, если б они не встретились. От этой мысли Шерлок пугается – ему вдруг настоятельно необходимо обнять Джона, пусть даже он весь забинтованный и загипсованный, чтобы убедиться в реальности его существования. Кровать Джона большая и удобная, там найдется место и для Шерлока, он в этом уверен. Осторожно забравшись на нее, Шерлок ложится боком и обхватывает рукой забинтованную грудь Джона, вдыхает его запах и блаженно закрывает глаза. Он засыпает почти мгновенно, и снится ему, как они вдвоем, взявшись за руки, идут домой на Бейкер-стрит. Из окна их квартиры льются звуки скрипки, а в воздухе висит привычный и родной лондонский туман. Во сне Шерлок уверен, что плохого больше не будет, теперь всегда только вместе.
========== Эпилог. Долго и счастливо. Шерлок и Джон. ==========
Шерлок не находит себе места от беспокойства. На самом деле им следовало приехать сюда вместе, но Джону вдруг приспичило отлучиться по каким-то важным делам. Что может быть важнее ИХ свадьбы? Шерлок не понимает. Свидетели топчутся около окна, настороженно поглядывая на Шерлока, но Шерлок их игнорирует. Этих двоих после замужества стало просто невозможно переносить вместе — сплошные самодовольные взгляды и поцелуи в щечку в общественных местах. Неужели они с Джоном будут такими же? Нет, они слишком отличны от брата с Лестрейдом, на долю которых не выпало того, что выпало Шерлоку и Джону. Страдания облагораживают, так говорят, кажется? Шерлок и Джон облагородились на всю оставшуюся жизнь. Шерлок с ужасом и, как ни странно, нежностью вспоминает этот год, когда Джона наконец-то выписали из госпиталя и Шерлок смог забрать его домой.
Поначалу Джона здорово бесила собственная беспомощность. Он даже в туалет сам сходить не мог, и это злило его неимоверно. Свою злость он вымещал на Шерлоке, который кротко сносил все, лишь бы Джону было хорошо. Шерлок забросил расследования, ходил за покупками и готовил еду. Он перевязывал раны Джона и мыл его в ванной. От этой тотальной заботы Шерлок был в полном восторге, словно ребенок, получивший в свое личное пользование долгожданную игрушку, а Джон тихо, порой и громко, сатанел. Стало легче, когда с Джона сняли гипс. Он ожил, начал самостоятельно передвигаться по квартире, наконец-то заметил Шерлока и стал реагировать на него более адекватно. Когда они выходили погулять в ближайший парк, Джон вообще преображался. Тогда он любил весь мир и особенно Шерлока. Трудности все же сохранились уже после окончательного физического выздоровления. На спине и груди Джона остались розовые исчерканные линии шрамов, руки не слушались в полной мере, как и ноги, окрепшие не до конца, но Джона это волновало во вторую очередь. В первую он был озабочен поиском работы. Шерлок расстраивался, убеждая его подольше посидеть на больничном, но Джон — человек деятельный и социальный, ему требовалось чувствовать себя полезным обществу, и тогда Шерлок неохотно взял первое дело. Это первое дело спасло их от возможной затяжной депрессии в отношениях, вывело на следующий уровень и дало толчок к новой жизни. Джон нашел себе работу врача общей практики на неполную ставку, а все остальное время проводил с Шерлоком, с энтузиазмом участвуя в его расследованиях, на счастье Лестрейда, уже без прежних головокружительных погонь. Проблемы все еще оставались, и довольно значимые, так считал Джон. Он не мог переступить через свой страх близости. Шерлоку это далось легко, потому что проблемы не было — он мало что помнил из сцены насилия и вообще считал, что все это заслужил. С Джоном дела обстояли несколько иначе — в этом смысле он был более нормальным со своими нормальными реакциями. Он пытался разобраться с проблемой самостоятельно, но ничего не получалось. На визитах к психологу, как ни странно, настаивал Шерлок. Совместных. Они ходили долго, около полугода, прежде чем Джон расслабился в объятиях Шерлока настолько, чтобы возбудиться. Но до настоящей близости оставалась еще парочка месяцев. Когда же это наконец случилось, и Джон пережил свой первый после выздоровления оргазм, они оба плакали навзрыд, обнявшись в кровати. Только тогда Джон понял, что все это время Шерлок был на взводе, и лишь старательно, ради него, Джона, изображал безмятежность. Обретение близости стало последним камнем в выстраивании ими собственной крепости из любви и доверия. Дальше все пошло по накатанной и привело к закономерному предложению руки и сердца. На этот раз инициатива принадлежала Джону. Он опередил в этом Шерлока, рефлексирующего на тему выбора колец, на пол круга и купил скромные золотые ободки, для которых заказал внутреннюю гравировку «в один день». Джон сделал предложение во время очередного расследования, когда Шерлок только что закончил свое обличительное выступление с указанием убийцы и соучастника. Он не мог отвести от любимого восторженных глаз, и лишь усилием воли заставил себя взять Шерлока за руку и оттащить в сторонку, чтобы не на глазах у всего Ярда, а в относительно приватной обстановке, между скорой помощью и мусоркой надеть ему на палец кольцо.