— Погоди, у вас не по курсам комнаты расположены? — догадалась девочка, что-то обдумывая.
— Ага, — легко ответил сварожич. — У комнат нет логики, но так получилось, что вокруг меня живут старшекурсники. Ох, и доставали они меня на моем первом курсе! Но на этаже можно встретить ребят с каждого года обучения.
Тем временем он толкнул дверь, как близнец похожую на другие размером и материалом. Только вот на ней не было ни таблички, ни какого-либо другого опознавателя. Мирослава замечала на дверях символы, рисунки и знаки, но имен нигде не было.
— Я не стал марать свою дверь рисунками, — будто прочитав ее мысли, ответил Женька и пригласил девочку пройти внутрь.
Комната без преувеличения оказалась очень маленькой, вмещала в себя только кровать, сундук, двустворчатый шкаф, рабочий стол и стул. Над кроватью висело несколько полок, полностью забитых книгами. Оставалось еще немного места на полу между кроватью и столом, чтобы, допустим, поотжиматься на коврике. Также было небольшое квадратное оконце, сейчас приоткрытое, чтобы комната проветривалась.
— Что ж, очень… аскетично, — заключила яриловка, закончив недолгий осмотр обстановки.
— Мне больше и не надо, если честно, — пожал плечами парень и стянул с себя мундир, оставшись в школьной белой рубашке с вышитыми оберегами. — Сама знаешь, в деревне у нас с мамкой дом тоже небольшой, я привыкший!
Мирослава вспомнила их крохотный домик с деревянными перегородками и комнатками чуть больше этой, и грустно улыбнулась. Да у нее, можно считать, сейчас хоромы, хоть они и жили с девочками вдевятером, хоть кроватей и было десять.
Она села на односпальную узкую кровать, кое-как заправленную красным стеганым одеялом. На столе стояли стопки книг и пергаменты, заполняющие всю поверхность столешницы. Женька одной рукой сдвинул эти нагромождения на край стола, а на свободное место кинул скатерть-самобранку.
Он потер руки в предвкушении.
— Та-ак!
— А как на ней еда появляется? — спохватилась Мирослава, подсаживаясь ближе к столу. В столовой она появлялась на столе сама собой, поэтому девочка раньше не задумывалась об этом.
— Скатерть-самобранка, изволь ужин подать, явствами угощать! — прошептал скатерти Женька, и тут же на белом полотне появилась тарелка с пышущими жаром пирожками с грибами, тарелка с солянкой и кружка чая. Но только на одну персону.
— Вау! Откуда узнал? — рот девочки наполнился слюной, и она схватила пирожок, обжигая пальцы. Перекидывая его с ладошки на ладошку и дуя на пышное ароматное тесто, Мирослава откусила кусочек. С картошкой!
— Секрет фирмы, правда, забыл указать, сколько порций надо, — улыбнулся Тихомиров и, отодвинув стул от стола, перевернул и сел на него «задом-наперед», опираясь руками на спинку. Схватив пирожок, он макнул его в густую солянку и тут же закинул в рот. — О-о-о, отец-Сварог, вкуснота!
Несколько минут они ели в тишине, уплетая с одной тарелки солянку с мясом, по очереди передавая друг другу вилку и кружку с чаем. Пирожков оказалось достаточно, чтобы утолить голод двух подростков. Когда Женька схватил свой пятый пирожок, а Мирослава забрала с тарелки последний третий, они довольно закряхтели. Девочка откинулась на стену, хватаясь за живот.
— В тесноте, да не в обиде, — подытожил Тихомиров и плюхнулся на кровать рядом с подругой. — Хорошая вещь, — закивал он головой, отвечая своим мыслям и глядя на скатерть.
— Надо бы вернуть, как думаешь? — нехотя предложила яриловка, также с тоской глядя на аккуратно сложенную ткань.
— Ага, — тут же отозвался Женька, а это означало, что вероятнее всего, поступит он наоборот.
— Слушай, — Мирослава поднялась, глядя на друга сверху вниз. — Мне вот интересно, в прошлом году тоже на ферму обрушилась эта коровья смерть?
Парень отрицательно покачал головой. Глаза его закрывались, сытый организм явно решил дать хозяину возможность выспаться.
— Жека! — девочка потрясла его за плечо.
— О-о-ой, — он широко зевнул и улыбнулся.
— Чего ты скалишься, тебе меня еще провожать, а ты дрыхнуть собрался!
Парень тут же вскочил, часто заморгав, и хитро прищурился. Она знала этот взгляд! И знала, что за ним следует!
— О, нет! — захохотала Мирослава, но ничего не успела предпринять. Сварожич набросился на нее, заламывая руки над ее головой одной рукой, а другой щекоча острыми пальцами по ребрам.