— Что с твоими глазами?!
Никифор с ужасом в своих мутных глазах, наблюдал за тем, как в глазах школьницы будто загорается зелено-фиолетовый огонь, а потом тонкая, еле уловимая оболочка обволакивает ее тело. Прекратился снег, до этого выбеливший всю округу, и на небольшом кусочке неба проглянуло северное сияние, медленно плывущее в пространстве.
Хотя сама Мирослава этого не заметила. Она, присыпанная землей, из могилы наблюдала за застывшим на месте упырем, на которого начал действовать заговор. В следующий миг произошло сразу несколько событий. Девочка еще несколько минут назад заметила острый железный обломок, торчащий прям на уровне ее груди. Он показался, когда стенка могилы чуть обсыпалась. Пока фермер отвлекался и отворачивался, чтобы набрать земли, она быстро водила по нему веревками, связывающими руки.
— Попрошу я того ясеня, чтобы он даровал мне свою силу… — тут путы порвались, и Мирослава стала резко раскапываться, продолжая бормотать заговор и игнорируя стук зубов. Ломая ногти, она откидывала мерзлую землю в сторону задеревеневшими пальцами, пытаясь встать на ноги с засыпанных по бедра и связанных веревкой колен. — … и свою защиту от вампиров и всякой нечисти, ночью беснующейся, крови людской алчущей…
— Не-е-ет! — безумно закричал Никифор, и Мирослава вздрогнула, подумав, что заговор все-таки не сработал, и упырь заметил, что она освободилась. Но, кое-как встав на связанные в коленях ноги, девочка попыталась развязать путы на ногах, но руки, задеревеневшие на морозе, не слушались. Веревка лишь спустя чуть ослабла, дав возможность подпрыгнуть и повиснуть на краю могилы.
Когда же Мирослава попыталась наконец вылезти из осточертевшей могилы, она обернулась и увидела, что прям на нее бежит ее Избушка со стороны старого кладбища! Персей сидел на крыше, ухватившись лапами за старый флюгер, а Онисим стоял на крыльце. Оба они что-то кричали избе, которая, не различая дороги, бежала и, сбивая оградки, топтала домовины и сносила голбецы, разбрасывая их в стороны. Один такой пролетел с пару десятков метров и упал прям в могилку, в которой находилась яриловка, чуть ее не пришибив. Девочка завизжала от испуга, прижавшись к земляной стене.
Изба, с бешеной скоростью преодолев разделяющее ее и упыря расстояние, перепрыгнула вырытую яму, где к земляной стене прижималась спиной Мирослава и, замахнувшись одной лапой, со всей силы ударила по Никифору. Тот, словно безжизненная кукла, полетел к ферме. Со стороны деревни к ним уже бежала Ягишна Виевна в своем истинном обличие старухи, а впереди, подняв руки, шла Хозяйка Подгорья в длинной шубе и платком на голове. Ее изумрудный камень на перстне ярко светился.
Резко спрыгнув вниз могилы, Мирослава успела увидеть, как далеко округу осветил яркий красный луч, который ударился в Никифора, и тот покачнулся. Судя по разнесшимся по округе визгам и крикам, он упал на пути у девушек, проводивших обряд опахивания…
ᛣᛉ
В большом кабинете Хозяйки Подгорья собралось много людей. Сама Алена Васильевна стояла во главе своего рабочего стола, гордо подняв подбородок. Она куталась в теплую шаль, согревающую ее спину и плечи. Выражение ее лица было отстраненным, но молодая женщина быстро собралась, понимая, что собрание придется вести именно ей.
— Итак, — Алена Васильевна медленно обвела взглядом присутствующих, сидящих за столом, — сегодняшней ночью произошло нечто из ряда вон выходящее.
Все уже были в курсе, почему их собрали ранним утром в дирекции Ведограда. Но волнение все нарастало, поэтому учителя, заведующие и ратиборцы переглянулись.
— На фермерском погосте сегодня был наконец-то убит упырь, совершавший все эти нападения на учеников школы. Нам удалось вовремя его обнаружить прежде, чем он мог убить еще троих.
Тут ее взгляд упал на Мирославу, Яромира и Софию. Все трое еле держались на ногах. Им была оказана первая медзнахарская помощь, а уже потом их отпустили на так называемый допрос в кабинет Хозяйки. У Полоцкого по рукам, шее и лицу расползлись красные ожоги от цепи. Они жгли, и парень периодически морщился.
София стояла бледная, как приведение, казалось, что даже ее рыжие волосы стали тусклее. На ее шее была бинтовая повязка с красными подтеками. Мирослава прятала за спиной обмороженные и разодранные в кровь руки. Раны смазали травяной заживляющей мазью, но пока она не вернула девичьим рукам их прежний вид.
Девочке хотелось спать. Адреналин, державший ее на плаву на кладбище, давно сошел, и силы ее в конец покинули. Она не понимала, почему нельзя было чуть отложить это собрание и дать им хотя бы несколько часов на лечебный и такой необходимый истощенным организмам сон.