Мирослава, все еще держа охапку цветов, загораживающих ей обзор, чувствовала под ступнями шершавую поверхность дерева, как его кора впивается в нежную кожу, а где-то к ней липла вязкая смола.
Аккуратно присев на широкий ствол, положила цветы на разлегшегося на сосне Яромира. Он, худой и гибкий, удобно заложил руки под голову, одну ногу опустив в воду. Когда длинная осока защекотала его щеку, приоткрыл глаз, щурясь, и только ухмыльнулся.
— Всегда пожалуйста, раз тебе так удобно! — Повозмущайся мне еще, волчара, — фыркнула девочка, улыбаясь. Ей не верилось, что учебный год подходил к концу, и скоро она отправится домой, к родителям, которые обещали вернуться летом домой, и бабушке.
Та понемногу осваивала перстневик, поэтому общаться стало проще — Персею, который сейчас, кстати, улетел к Онисиму, больше не приходилось летать тысячи километры ради писем. Но все же писала та короткие фразы, порой путаясь в том, как отправить послание. Поэтому разговор о том, откуда у нее, Мирославы, вдруг оказалось два перстня — откладывался до лета. Заговори она об этом сейчас — и Серафима Николаевна мгновенно подняла бы панику из-за того, что на самом деле происходило с внучкой в школе.
Спасибо Владимиру, который помог не выйти этой информации дальше Подгорья. А то гляди, бабуля и вовсе могла бы забрать подопечную домой, не считая нужным объяснять внучке-подростку свои взрослые поступки! Поэтому надо было пока затаиться, спокойно доучиться в этом году и вернуться на каникулы. Да, решение было именно таким.
Рядом с Мирославой сел Никита, державший в руках еще и цветы Астры и Иванны, которые, громко хохоча, пытались не свалиться в реку, пока пробирались к друзьям. Ствол векового дерева, чей обхват доходил до трех метров, даже не прогнулся под весом пяти подростков. Каким образом ветру и буре вообще удалось свалить крепкую сосну — оставалось местной тайной.
— Что наденем на Соловьиный бал? — спросила Астра, примостившись на стволе и сложив ноги лотосом. Иванна забрала у Никиты цветы и травы, сложив их между собой и подругой. Они тут же принялись плести венки, ловко перебирая пальцами. — А надо во что-то наряжаться? — спросила Мирослава, которая уже сплела часть своего венка, в котором преобладали ромашки, чьи сердцевины были, словно летнее жаркое солнце в утреннем небе. — Это праздник весны, поэтому приветствуются легкие платья, венки, длинные серьги и яркие бусы, — ответила ей Иванна, не отрывая взгляда от своего венка. — А еще это праздник любви! — сказала Астра, откидывая с лица угольно-черные волосы, которые были заплетены в мелкие косички с бусинами, что блестели на ярком солнце. — Ой, ну вот началось! — закатил глаза Вершинин, резко поднявшись и пытаясь аккуратно перешагнуть Мирославу, а также и лежавшего неподвижно Яромира, чтобы оказаться ото всех подальше. — Какие мы все обидчивые! — фыркнула Астра, которая, кажется, стала относиться к Вершинину более-менее прохладно и вела себя в его присутствии спокойно. — Любви? — тихо переспросила Мирослава, перегнувшись через Иванну, чтобы посмотреть на Астру. Та, щурясь, кивнула. — Соловьи поют песни любви, сегодня для старших курсов шанс станцевать первые вальсы с сужеными! — Сужеными?! — Ну да, сейчас заключаются первые помолвки для тех, кому исполнилось шестнадцать… — А мы-то тут тогда причем?! — спросила Мирослава, доплетая свой венок. Она завертела головой, думая, чем можно его завязать. — Есть одна красивая традиция — дарить небольших бумажных соловушек, а потом, если тебе подарили — пускать их по течению реки. Чем дольше не утонет — тем сильнее чувства того, кто тебе его подарил. — И правда красиво! — согласила Иванна, вздыхая. — Дарить надо на самом празднике? — Не обязательно, — пожала плечами Астра, — можно подарить тайно! Отправить соловушку магией на балу, или оставить под дверью комнаты, но тогда надо его подписать, чтобы получатель точно знал, что это ему. В этот миг справа от Мирославы послышалась какая-то возня, а потом громкий всплеск воды. Обернувшись, она не увидела на месте Яромира. Тот уже был в воде, всплыв в нескольких метрах от дерева. — Айда купаться! — крикнул Никита, прыгая следом, даже не снимая рубашку и брюки.