Я присоединяюсь к ней на кровати, но лежу поверх простыней. Как бы мне ни хотелось быть там с ней, я не хочу заставлять ее чувствовать себя некомфортно. Она приближается ко мне, кладет голову мне на плечо и издает отчетливый расслабленный вздох. Я подумываю обнять ее, учитывая то признание ранее, я чувствую, что мы сблизились, но решаю, что так лучше. Кинув ей пульт, я говорю: — Не могу решить, ты что-нибудь выбери.
Она молча выбирает старый фильм, о котором я никогда не слышал. Меня это не волнует, я не буду смотреть или концентрироваться. — На случай, если ты захочешь его переключить, — говорит она, кладя пульт мне на бедро.
Пока мы сидим молча, единственный шум доносится из телевизора, и я изо всех сил стараюсь сосредоточиться, но не могу. У меня было так много всего на уме до того, как Рейн открылась, что теперь мой мозг взрывается от всего, что произошло сегодня. Закрывая лицо, я вздыхаю от разочарования, желая перестать думать обо всем этом, но воспоминания продолжают возвращаться.
Моя сестра Хлоя позвонила мне сегодня утром. Она отчаянно кричала, и я не мог понять, в чем дело, потому что у нее была истерика. Пропуск занятий не помог решить проблему, потому что я нахожусь в двенадцати часах езды от дома. Когда мне наконец удалось дозвониться до мамы, я узнал, что Хлоя снова ушла, и был потрясен. В зрелом семнадцатилетнем возрасте моя сестра стала алкоголичкой. Как вы попытаетесь объяснить это кому-либо, чтобы они не подумали, что вы из какой-то семьи, где жестоко обращаются? Мы, кстати, этого не сделали.
Фактически, до того, как все это произошло, мы были обычной заурядной семьей. Любящая жена, любящий муж и двое детей. Теперь это просто истерика за истерикой с Хлоей, и это, мягко говоря, утомительно. Меня убивает то, что люди обвиняют мою маму, когда я вижу, как она делает все возможное, чтобы помочь ей за последний год. Не то чтобы она не занималась своим собственным дерьмом. Ее муж, мой отец, ушел от нас. Когда дела пошли плохо, мой отец ушел, и теперь мне предстоит попытаться соединить разломанные кусочки нашей семьи.
Хлоя изменилась с тех пор, как ее лучшая подруга умерла от передозировки. Можно было бы подумать, что это заставит ее полностью остановиться, но, похоже, это ее подпитывает. Когда я рассказал ей об этом, она сказала, что алкоголь — единственное, что отвлекает ее от этого, и когда она не использует ополаскиватель для рта в качестве прикола, она пытается найти кого-нибудь, кто купит ей пиво. Мы пробовали все, чтобы помочь ей за последние пару лет, но она почти не хочет меняться, как будто ее ничего не волнует. Даже мы с мамой.
Мы знаем, что ей нужна профессиональная помощь. Сейчас дошло до того, что мы не можем ее контролировать, но все мое тело сморщивается, когда я думаю о том, как бы мы за это заплатили, если бы я не пошел на призыв досрочно. Мне удалось уговорить Хлою вздремнуть дома вместо того, чтобы идти сегодня на вечеринку. Но это только сегодня. Это временное решение. Она выйдет и снова напьется. Это вопрос времени. Она сломлена, и меня разрывает то, что я не могу быть рядом, чтобы помочь ей больше. Мы были так близки в детстве, но теперь мне кажется, что я просто разговариваю с ее священной версией.
Мои мысли прерываются, когда я слышу тихое храпение со стороны себя. Сама того не заметив, Рейн прижалась к моему туловищу, ее маленькая ручка лежит на моей груди, а ее щека использует мой бицепс как подушку. Улыбка появляется на моем лице, когда я смотрю на ее небрежный пучок и на то, как она расслаблена, и волна спокойствия накатывает на меня. Она все еще чувствует себя достаточно комфортно, чтобы спать на мне. Вот так я обо всем и забыл. Единственное, что сейчас имеет значение — это мы двое.
Я осторожно положил ее голову на свою подушку, чтобы можно было встать и подготовиться ко сну. Думаю, я оставлю рубашку; Я не хочу, чтобы она проснулась завтра и подумала, что я воспользовался ситуацией. Сняв джинсы, выключив телевизор и свет, я натягиваю одеяло с другой стороны кровати и ложусь. Лежа на спине, я смотрел в потолок и смотрел на Рейн. Она устроилась на одной из моих подушек и выглядит так, будто ей здесь место. Покрутив большими пальцами, я чувствую, как она перекатывается ко мне. Она как котенок, ищущий тепла, свернувшись калачиком у меня на боку. Ее нога накрывает мою, и я поднимаю руку, чтобы она могла положить голову мне на грудь.
Несмотря на то, что ее неряшливый пучок щекочет мое лицо и все, что я могу дышать, это сладкий запах ее шампуня, я не собираюсь ее двигать. Это самое счастливое и расслабленное состояние за весь день, и я не собираюсь его портить.