Они до сих пор меня не заметили, слишком поглощенные разговором с мамой одного из игроков, чтобы смотреть на меня. У меня сжимается живот, когда я смотрю на нее. Я люблю ее. В ту минуту, когда она встретила Хлою, я понял, что мои чувства сильнее, чем просто легкая одержимость.
Я был слишком занят, глядя на Рейн, чтобы заметить, что моя мама уже отказалась от разговора. — Девин! Я так горжусь тобой, — она обняла меня, крепко обняв. Когда она отстранилась, ее глаза блестели, она была на грани слез, переполненная гордостью. Она начала плакать, когда объявили о первом общем выборе драфта, и с тех пор не плакала. Она не знала, какой первый выбор на драфте я должен добавить. Я думаю, что просто наблюдение за тем, как плачут другие родители, заставило ее двигаться вперед. Она ревела, как Ниагарский водопад, когда они окликнули меня по имени и увезли на какой-то лодке на сцену в центре зала. Это было снисходительно и безумно, но мне нравилась каждая минута.
— Спасибо, мам, — сказал я, слишком охваченная эмоциями, чтобы сказать что-нибудь еще. Я наконец-то освободил нашу семью от долгов. Из того города. И, надеюсь, от злоупотребления алкоголем.
— Я не знаю никого более достойного, чем ты, — она продолжила. — Ты всегда так самоотверженно заботился обо мне и своей сестре, когда твой отец ушел. Ты заслуживаешь этого и всего хорошего, что встречается на твоем пути. Не забывай об этом.
Я закатил глаза. — Хорошо, мам. Не ругайся на меня слишком, — я не мог не оглянуться назад на Рейн. На ней черное бархатное коктейльное платье, которое обнимает ее во всех нужных местах. Она великолепна и вся моя.
Моя мама, должно быть, проследила за моим взглядом, потому что она сказала: — Тебе нужно сделать все возможное, чтобы сохранить Рейн. Эта девушка особенная, — она подмигнула. Легкости и счастья ее поведения я не видел с тех пор, как ушел мой отец. Когда мы думали, что все хорошо и правильно.
— Разве я этого не знаю, — я снова посмотрел на маму, мои глаза были ошеломлены и затуманены от волнения и сегодняшнего праздника.
— Хлоя много рассказывала мне о ней, она была настолько позитивной, что я подумала, что она преувеличивает, чтобы убедиться, что я не доставляю ей неприятностей. Это не так. Она для тебя, — она сделала паузу и быстро моргнула, избавляясь от беспорядочных слез. — Вы идеальны друг для друга. Разве я этого не знаю.
Мой взгляд автоматически метнулся вверх в поисках Рейн. Она улыбнулась, когда я заметил, что она делится со мной и отстраняется, чтобы дать мне немного времени с мамой. Это первый раз, когда я смог вернуться к ним с тех пор, как было объявлено о моем месте в драфте. Мне пришлось поговорить с владельцем, дать интервью и сделать несколько фотографий с другими игроками, выбранными в «Ягуарс». Я кивнул ей головой, молча прося ее подойти. Она вежливо прервала разговор и подошла к нам. Я не могу не смотреть на ее бедра, когда платье подкрадывается к ней при ходьбе, а черный бархат слишком напоминает тот наряд кролика, который она носила пару месяцев назад. И той ночью, когда я умолял посмотреть это снова. Она сказала мне, что меня ждет особенный сюрприз, если меня выберут в первом раунде. Мой разум ломает голову над тем, что она имела в виду. Интересно, позволит ли она мне выбрать?
— Поздравляю, Ди, — говорит Рейн, обнимая меня. Я опустил руки на ее талию, прижимая ее к себе. Я понятия не имел, что она — все, что мне нужно, пока не получил ее, и теперь, когда она у меня есть, я не отпущу ее. Она нежно поцеловала меня в шею, чуть ниже мочки уха, а затем отстранилась, обхватив меня рукой за талию. Ничто не могло подготовить меня к тому, насколько полноценным я себя чувствую, находясь рядом с ней.
Щелчка закрывающейся двери было достаточно, чтобы подтолкнуть меня к действию. Я ждал этого весь день. Рейн все еще держала дверную ручку, когда я повернул ее на руках, грубо схватив за бедра и заставив обхватить меня ногами. Я проглотил ее вздох грязным поцелуем, полным желания и потребности, позволяя ей почувствовать твердость моих брюк. Она должна была знать, что теперь из-за нее я чувствую себя голодным животным.
Я прижался к ее телу и отчаянно целовал ее, покусывая ее губы при каждой возможности, глотая ее стоны своим языком. Я знал, что ей нравится это чувство, потому что она царапала ногтями спину моей рубашки настолько сильно, что было больно. Чем сильнее мои бедра прижимались к ней, тем выше поднималось ее платье, обнажая гладкие молочные бедра. Я никогда не перестану желать ее. Ее голова откинулась назад, ударившись о дверь, а я осыпал поцелуями ее шею и поднимался обратно. Когда я добрался до ее уха, я укусил ее мочку и сделал что-то, что, как я знал, навсегда изменит все между нами. — Я люблю тебя, Рейн, — я должен был это сказать. Я так давно хотел сказать это и не мог придумать лучшего дня, чтобы напомнить ей об этом. Я весь в деле.