Шли годы, молодой офицер набрался опыта, давно командовал батальоном и ждал перехода на полк. Дело подошло к выслуге лет, после которой подполковник мог спокойно отправиться на заслуженную пенсию, приобрести поместье да разводить там кого угодно, хоть страусов. Или отправиться в Америку, где отставным офицерам бесплатно выдавались плантации сахарного тростника или хлопка, страдавшие от недостатка опытных руководителей. Но истинного служаку не привлекали хозяйственные прибыли, подполковничьего жалованья вполне хватало для содержания жены с подрастающими тремя сыновьями в Петербурге, где семья Гогеншауфенов владела двухэтажным особняком. Тем более что два старших сына, Петр и Николай, пошли по стопам отца и учились в военном училище, на гособеспечении. Размышляя, как закончить военную карьеру, подполковник никак не смог пройти мимо последних двух кампаний.
Он в числе первых подал рапорт о переводе в формирующиеся части германских пехотинцев, здраво рассудив, что именно им предстоит пройти боевое крещение. Пришлось многому обучаться наравне с молодыми прапорщиками и поручиками, но техника восхищала опытного командира. Вспоминая Крымский поход, Фредерик представлял порой, как он прошел бы тот путь заново, с новым оружием и машинами. Не зря представлял, вскоре германским пехотинцам пришлось пройти Аравию вдоль и поперек, изучая новые возможности техники и своих бойцов. Там Гогеншауфен воплотил свои мысли в дела, не допустив прежних ошибок, удержал от них своих подчиненных, одновременно максимально результативно использовал приданную технику и новое вооружение. Эта военная кампания доставила ветерану подлинное наслаждение своим могуществом. Некоторое сожаление оставила лишь откровенная слабость противника, не давшего Гогеншауфену возможности почувствовать полноценный азарт пьянящей грани между жизнью и смертью. В Маскате, в короткие недели отдыха, подполковник даже помолодел, сбросив вместе с лишним жирком и десяток лет. Никакого сомнения в результатах военной операции в империи Моголов лично у Гогеншауфена не было.
Да, старый служака был в меру осторожен, не спешил с нападением, особенно в непонятных условиях. Изучал врага постоянно, считая разведчиков первыми помощниками, не стеснялся лично допрашивать пленных и местных жителей. Фредерик был наслышан о шахе Акбаре, воевавшем с тринадцати лет и захватившем за сорок лет половину Индии. Но и он сам прошел двадцать лет боев под Андреевским флагом, никогда не терял присутствия духа, не пасовал ни перед какими превосходящими силами противника. В училище он одним из первых изучил тактику войн и сражений магаданцев в изложении самого Петра Головлева. Фредерик лично использовал за годы сражений часть рекомендаций своего учителя и не сомневался в подавляющем превосходстве магаданской тактики и русского оружия. Размещая свои три батальона против армии шаха Акбара, Гогеншауфен заботился не о победе, в которой не сомневался, а о сохранении бойцов и выполнении боевой задачи – не дать шаху скрыться с поля боя.
Сам Акбар, имея под командованием сорок пять тысяч воинов, действовал по привычной схеме боя с непонятным и малознакомым врагом. Из пятнадцати тысяч лучших всадников империи третью часть ранним утром шах отправил в обход вражеских позиций. Как бы ни складывалось сражение, атака врага с тыла всегда поможет победе. Оставшиеся десять тысяч отборных конных бойцов, закованных в стальную кольчугу с островерхими стальными шлемами, заняли позиции поблизости от Акбара; они будут основной ударной силой. Сам шах империи Моголов разбил шатер главнокомандующего на удобном для наблюдения пригорке, в трех верстах от вражеских укреплений. Как бы ни сложился бой, опытный полководец не сомневался: сражение затянется надолго и будет непростым.