Они были готовы и без напоминаний. Бухгалтер и сметчица предприятия, в котором числился директором Бурмистров, уже все сделали. Проводив взглядом машину Краюхина, Николай усмехнулся, посмотрел на часы, поспешно перебежал дорогу к своей старенькой «Ауди», завел мотор и сорвался с места с визгом резины. Он любил так трогаться. Чтобы с шумом, с эффектом, чтобы на него оглядывались.
Нина Федотова ждала его на парковке супермаркета. Она быстро юркнула в машину Николая, когда он притормозил, и чмокнула его в щеку.
– Все, освободился?
– Ради тебя, – положил ей руку на обнаженное колено Николай и чуть приподнял край юбки, – я все дела бросил.
– Ой! – рассмеялась девушка. – Прямо ради меня? Скажи, что Андрей тебя, наконец, отпустил.
– Твой жених, Нинуля, – тоже со смехом ответил Бурмистров, – в мою личную жизнь не вмешивается!
– Только не называй меня так, – поморщилась девушка, убирая руку Николая со своего колена. – Хватит того, что я эти сопли от Андрея слышу.
Они подъехали к дому Бурмистрова, заскочив по пути в магазин за пивом, чипсами и солеными орешками. Никакой больной матери у Николая, разумеется, не было. Собственно, она у него была, но жила с бабушкой в Верхней Пышме. И как раз болела у них бабушка, поэтому мать Николая и жила с ней.
Второй год квартира была в полном его распоряжении. Они с Ниной ввалились в прихожую с шумом, звеня бутылками с чешским пивом. Подтащив к дивану журнальный столик, расставили пиво, закуску. Бурмистров вставил в видеоплеер купленный вчера новый диск с порнухой.
Холодное, но не ледяное пиво шло хорошо. Незамысловатый сюжет с откровенными сценами на экране и задранные на столик голые стройные ноги девушки сделали свое дело. Разговор о женихе Нины – Андрее Краюхине – тоже способствовал возбуждению. Николаю нравилось встречаться с ним на работе и сознавать, что не сегодня завтра невеста его шефа вот так же задерет на столик соблазнительные ноги и будет потягивать пиво. И он положит руку на ее бедро…
Рука легла на гладкое бедро. Нина никак не отреагировала, поглядывая на экран. В высоком стакане еще оставалось много пива, а она его очень любила. Николай хорошо изучил свою партнершу и не торопился. Он поглаживал ногу, поднимаясь постепенно все выше и выше, пока его пальцы не коснулись края девичьих трусиков, и так же неторопливо и нежно двинулись назад.
Пиво в бокале у Нины заканчивалось, и рука Николая поднялась, обняв девушку за плечи. Нина чуть сползла на диване, прижавшись головой к его плечу. Его пальцы ласкали ее шею, плечи, нашли глубокий вырез футболки. Кожа у девушки была на редкость гладкая, с какой-то бархатинкой. Николай поставил свой пустой стакан на столик и снова откинулся на спинку дивана. Теперь его рука спустилась ниже и ласкала девичью грудь через ткань футболки.
Вот и Нина допила остатки пива, выпрямилась, поставила стакан на столик. Вот он, тот самый момент, момент торжества превосходства над надменным шефом, торжества власти над чужим, которое кто-то считает только своим. Николай притянул Нину к себе, прижал ее спину к своей груди и прикоснулся губами к ее шее, к тонким завиткам волос. Девушка запрокинула голову и стала дышать тяжелее. Его руки скользнули по ее телу, нашли грудь. Нина с шумом выдохнула и выгнулась в руках мужчины дугой. А он уже страстно и грубо хватал губами ее шею, мял грудь, задирал футболку. Так же грубо его рука задрала край юбки, пытаясь пальцами проникнуть под резинку кружевных трусиков. Чужая женщина… Чужая, потому что ей от другого мужчины нужны только деньги, только обеспеченная жизнь. А все остальное она имеет здесь, вот на этом диване. Иногда в спальне на кровати или в душе…
Владимир Евгеньевич Мальцев, генеральный директор «Дирекции спортивных сооружений», вынужден был мириться с тем, что его служебной машиной была всего лишь «Волга». Он понимал, что все придет со временем, просто надо много работать и свернуть огромную «гору». Еще шесть месяцев назад он был самым обычным директором самого обычного спорткомплекса. Вообще-то, не самым обычным. Директором объекта, а затем и генеральным директором он стал благодаря тому, что у него в правительстве был старый товарищ, который и тащил его вверх. Перспективой была госслужба, а высоты зависели от положения самого старого товарища. Можно было подняться очень высоко, но для этого себя надо было все-таки проявить, а не просто надеяться на протекцию.