Какое-то мгновение казалось, что она даст ему пощечину, но она повернулась и побежала к входу, исчезла в дверях.
Лейтенант Винтер еще какое-то мгновение стоял на том же самом месте. Он рассматривал большое, похожее на казарму здание, сложенное из кирпича еще в прошлом веке. Затем медленно направился к выходу. У привратника, который на этот раз был настроен более миролюбиво, он справился, где можно приобрести новую камеру для мотоцикла.
— Это сделает мой сын, он был артиллеристом, — сказал мужчина и снял телефонную трубку. — Поезжайте сейчас на такси и ни о чем не беспокойтесь.
Суббота, 28 июля, 13.42
В зале ожидания вокзала было как на народном гулянье. Сотни пассажиров болтали, кричали, ругались и шептались. Караваны тяжело дышавших носильщиков. Небольшие группки детей. Ожидавшие и куда-то торопящиеся. Здесь смех, там слезы. Из динамиков раздавались непонятные хрипы. Суббота, полдень. Солнечная летняя погода. Поскорее выбраться на природу, ведь не успеешь оглянуться, как опять понедельник.
Но очередь в цветочный киоск все равно была в два раза длиннее, чем в билетную кассу. Андреас Юнгман нетерпеливо переступал с ноги на ногу, пока не подошла его очередь.
— Пять фиалок, вон тех, — попросил он.
— Одна штука стоит восемьдесят пфеннигов. — Продавщица двумя пальцами выбирала цветы из огромного букета.
Андреас пересчитал монеты. Следующая выплата денежного содержания через четыре дня.
— Тогда три штуки! — поправился он. — Но, пожалуйста, самые лучшие!
Продавщица, молодая черноглазая девушка, бросила на него взгляд, как будто бы сама получала цветы только в женский день, и спросила:
— А она сумеет это оценить?
Ее улыбка согрела его. Фиалки были похожи на три полуночные звезды.
Место рядом с телефонными будками представляло хорошее поле обзора. Андреас увидел стоящего на перроне Хейнца Кернера и пошел к нему. От грохота подходившего поезда дрожали камни. Звуки тормозов резали уши.
— Я думаю, твоя жена приедет через семнадцать минут, — сказал Андреас Юнгман, внимательно осматривая выходящих пассажиров.
Хейнц Кернер так над напряженно смотрел в ту сторону.
— Никогда точно не знаешь, — заметил он. — Что за расписание?!
К верхней платформе подходил еще один поезд. Грохот и шум стальных колес заглушил голос в динамиках.
— Это твой, — кивнул Хейнц Кернер.
Руки Андреаса внезапно похолодели. Человеческая волна надвигалась. Его взгляд быстро скользил по чужим лицам. Старые женщины, молодые женщины. Старые мужчины, молодые мужчины. Дети, дети и дети. Но Дорис не видно. Волна спала. Двое парней тащили громадный чемодан старой дамы, которая с трудом управлялась с двумя таксами.
«Мне нужно уходить отсюда, — думал Андреас. Холод от рук проникал все глубже в его тело. — Мне надо идти, иначе я могу расплакаться перед всеми. Прочь отсюда…»
— Пойдем со мной, Андреас, — сказал Хейнц Кернер осторожно. Он наблюдал за старшим по комнате со стороны. Его голос звучал неуверенно — не испортить бы дело словами. — У моей жены в городе есть родственники. Крис там ночует… Я сыграю Гайдна… Или, если ты хочешь прогуляться… я охотно пройдусь с тобой.
— Твоя жена, что бы она сказала, если бы ты был на моем месте? — спросил Андреас.
— Если бы я захотел остаться в армии?!
— Пошла бы она на разрыв?
— Ты что, с ума сошел! — взорвался Хейнц Кернер, но сразу смущенно умолк. Как бы для того, чтобы сгладить свою вспышку, он добавил: — Конечно, был бы шум фортиссимо. И слезы…
— Держи! — Андреас сунул ему в руку три фиалки. — Всего хорошего! И передавай привет жене! — И он пошел к выходу.
Хейнц Кернер смотрел ему вслед, беспомощно держа в руках букет, и уже хотел идти за ним, однако его отвлекло объявление по радио о прибытии ожидаемого им поезда.
Андреас вышел из здания вокзала. «Что же делать? — размышлял он. — Назад в казарму? Может быть, выпить рюмочку? Или даже полдюжины? Как после похорон. „Летите трене“ („Последняя слеза“) — так называется трактир рядом с кладбищем. У меня есть еще пять марок и несколько монет. Последняя слеза за пять марок…»
У перехода-«зебры» застыла вереница машин. Люди спешили, обгоняя Андреаса, который нерешительно стоял у перехода и ждал. Один из водителей подал гудок и покрутил указательным пальцем у виска.
— Анди! Алло, Анди! — послышался голос Дорис где-то сзади в толпе.
— Дорис?
Так сходят с ума! Голоса там, где их нет на самом деле!
— Анди! Я так боялась, что мы не встретимся… Мне вдруг стало нехорошо там, наверху, на перроне. Это теперь иногда случается… Но это к счастью, слушай!