Дорис! Она дышала быстро и часто. На ее узком лице горели красные пятна. Она улыбалась, показывая свои безупречные зубы, и они выглядели как жемчужное ожерелье.
— Ты не рад? — спрашивала она.
Ее серо-зеленые глаза сверкали. Он проглотил комок в горле.
— Конечно рад, — проговорил он. Его голос звучал хрипло. — Очень!
— Ты думал, что я не приду? — спросила она и нежно прижалась к нему. — Но ты не должен был так легко в это поверить, ведь нас двое.
— Я не хотел в это поверить, — сказал Андреас. — Вплоть до этой минуты…
Дорис поцеловала его. Люди останавливались и смотрели — одни с любопытством, другие с завистью, некоторые качали головой. А большинство торопливо пробегали мимо, не обращая на них внимания. Теплота ее тела проникала в его губы, в его руки.
— Пошли! — проговорил он, слегка задыхаясь.
Толпа и вокзал остались позади. На дорожке, которая разделялась газоном с коротко остриженной зеленой травой, она сняла фуражку с его головы, надела с улыбкой на свои пышные темно-каштановые волосы и начала разглядывать его столь серьезно, что этот взгляд совсем не сочетался с ее шутливым поступком.
— Тебе следует знать наше к тебе отношение, Анди, — сказала Дорис. — Наш ребенок и я, мы хотим, чтобы ты был дома. Так оно и будет. Мы добьемся этого. Может быть, пройдет два года, или три, или даже пять… Мы не успокоимся, пока ты не будешь принадлежать каждый вечер только нам. И каждую субботу. И каждое воскресенье.
— Но послушай…
— Все равно мы тебя отсюда заберем, Анди!
Он остановился и улыбнулся. Он был счастлив.
«Это наш самый прекрасный день, — подумал он. — Самый, самый…»
— Ты ошибаешься, Дорис. Это мы заполучим тебя, мой сын и я…
— Ты опять начинаешь плести, — сказала она и улыбнулась, отвечая на его поцелуй.
«Ну вот, все хорошо, — думал Андреас. — Мы будем любить друг друга и спорить, и у нас будет ребенок. Мы будем жить одной семьей…»