дюжинами постоянных клиентов пили «Джек Дэниэлс», наблюдая как Рэд Сокс надирали
задницу, а Джон и я скандировали, или по –настоящему кричали «Кунг Фу Панда»,
каждый раз как Сандавал собирался бить битой.
К концу вечера я охрипла, но была расслаблена, веря в то, что переезд в Вашингтон был
моим лучшим решением в жизни. Джон остался в такси прямо перед домом Брук, а я
поднялась наверх. Уже позже, когда я лежала одна, уткнувшись в постель и скучая по
Беннетту, звук моего телефона прервал мои мечты быть кожа–к–коже с моим Сенатором.
Я дотянулась до своего мобильника, который лежал на ночном столике. Ответила. Уже
было за полночь, и на другом конце была тишина. Странно, я лежала в темноте, пока мои,
наполненные алкоголем мозги, сконцентрировались. Могла поклясться… это было
безумием.
– Б, – вылетело из моих губ, но я замолчала, когда голос, как сирена завыл в моей голове,
заставляя меня заткнуться. Возможно, ошиблись номером, хотя номер не определился. Так
странно… может, это мое разыгравшееся воображение.
Сейчас утро и я пересекаю атриум внутри здания имени Рассела, где находится офис
Сенатора Беннетта. Я заглушила все свои воспоминания. Очистила разум.
– Мисс, мне нужен Ваш пропуск, – говорит мне охранник.
– Извините. Я новенькая. – Я открываю свою сумочку и достаю водительские права.
– Подойдите сюда. Вы посетитель? – Он берет мои права и начинает записывать в журнал.
– Стажер. У Сенатора Стоуна. – Чувствую, как во мне растет дрожь. Я прикусываю щеку,
чтобы предотвратить свою странную реакцию на малейшее упоминание имени Беннетта.
Господи, только б мне не закончить как Брук. Представьте себе девушку с красивым
бизнесменом в возрасте между 38 и 52 годами, который находится на вершине своей
капиталистической игры в какой–нибудь удачной компании из ТОП–500, если так, то она
попала. Глаза горят, губы приоткрыты, готова сгинуть.
Я жду, осматривая лобби, в то время как охранник готовит мой бейдж посетителя.
Дежурят три охранника. Один на металлоискателе, другой проверяющий длинную очередь
людей, которые открывают свои кейсы, сумочки, сумки и затем выкладывают свои
кошельки, мобильные, ключи в корзины. И третий занимается мной.
– Все готово. – Он возвращает мои права вместе с пропуском посетителя и направляет
меня к очереди.
Очередь двигается быстро, в то же время я заставляю себя дышать. Чем ближе я подхожу,
тем больше мои легкие требуют вздоха, прохожу сквозь металлоискатель.
На другой стороне я сгребаю свою сумку и ключи, затем несусь по полированному
мраморному полу, следуя за толпой до лифтов. В центре лобби огромная ротонда –
величественная, и мне бы хотелось, чтобы у меня было больше времени, чтобы просто
насладиться тем, как все это может внушить трепет в то время, когда был она была
создана. Меня поражает ослепительно белая мраморная статуя, вырезанная знаменитым
скульптором Фредериком Хартом – еще одним уроженцем штата Джорджия, как и Бен,
склонному к чувственному.
Люди говорят в полголоса, это как постоянный шум, и я напоминаю себе просто держать в
голове обычные, здравые мысли. Никто и не догадывается, что менее, чем 24 часа назад
голова Беннетт была у меня между ног.
Заходя в лифт, мне даже не надо просить нажать кнопку четвертого этажа, все кнопки на
панели светятся. Я отступаю в сторону, затем дальше назад, так как все больше и больше
народу заходит, до тех пор, пока мы не прижаты друг другу и уже больше никто не влезет.
Двери закрываются и мой желудок падает. Лифт медленно поднимается. Это не похоже на
езду рывками, но скажите это бабочкам, которые порхают в моем животе. С каждым
этажом, рой бабочек в моей грудной клетке двигается все быстрее и быстрее. Когда
открываются двери на нужном мне этаже, я, практически, наступаю на пятки шестерым,
идущим впереди меня.
Я смотрю на надписи на стене, сворачиваю направо, по коридору к офису Беннетта,
комната «416». Черт побери! Где должны быть таблички с номерами – там пусто. Похоже,
их убрали. Я считаю и по пути представляю его кабинет, останавливаюсь, держась за
ручку, меня беспокоит то, что мое лицо горит. Я вся расклеилась, полностью
противоположно тому, как расслаблена я была прошлой ночью.
Перед тем, как войти, я замираю и закрываю глаза, молясь, чтобы мои щеки не краснели
еще больше. По другую сторону двери слышны голоса, то громче, то тише. Не спорящие,
но на грани. Дверная ручка выскальзывает из моей руки и я замираю, глядя с открытым